Тяжелой поступью она входит, не стучась. И холодом веет от тени ее. Ее взгляд пронзает как тысячи игл насквозь. Она бледна, молчалива.
В тяжелые ткани облечена, волнами спадает черная вуаль с ее плеч. И страшно становится при взгляде ее, и холодом тело обносит. А вокруг темно, пусто, сыро.
И сердце так бьется…
И вдруг ее голос как залпы стрельбы – голос медный и грозный в тиши: “Боишься? Дрожишь? Не обманывай! Знаю…” – и затихла, все вновь погрузилось во мрак.
И собравшись с силами, я ей отвечаю: “Не боюсь! Мой прадед выжил, выстоял – победил! И я не боюсь тебя! Слышишь!?”. Глаза ее сверкнули в темноте: “Чего ж ты хочешь от меня?”.
Я отвечаю смело: “Скажи! Зачем ты забрала детей у матерей? Мужей у жен и братьев у сестер?”. Молчанье…
И сердце замерло мое. “Зачем? За тем, что люди на земле давно забыли, кто они! Что править миром, жизнью на земле не в праве люди! Не им решать, не им вершить!” – и замолчала вновь. А сердце мое рвется из груди, стучит, горит, трепещет: “А ты!
Ты в праве забирать у матушки земли родных детей ее?”. “Вы
люди – глупые! Пойми! Вы сами виноваты. Не вы ли губите себя?
Ведь жажда власти, денег, крови ведет вас к краю, собою, затмевая все то, чем одарила жизнь ваша! Не цените всех благ!” – а голос, силу набирая, леденел.
И тихо, с горечью молвлю я: “Неужто этому цена – погибших миллионы?”. Глаза сверкнули огнем холодным, и не ответила она. И тишина… И холод… И озноб…
Проходит время, но она, не двигаясь, затихла. Молчит, а я напряжена. Дрожу, а ей спокойно. “Что ты молчишь?
Ответь мне! Слышишь!” – с надрывом прокричала я. Она: “Что ты кричишь? Молчи! Совсем не знаешь жизни ты!
Ведь люди в ненависти тонут! Не ценят жизни ведь совсем! Один лишь способ им напомнить – ударить больно!”. “Не жаль тебе совсем народу…”. “Жалеть не мне их, что за вздор! На то нужна я вашему народу, чтоб после меня запомнили они, что, жизнь дана им с выше – Богом!
Чтоб научится, наконец, им жить в гармонии с собою! Тогда не будет крови, злобы, но этому не быть…” – вдруг замолчала.
Молчу и я, что говорить. Хотя и знаю, что спросить. Но вдруг я поняла: как озаренье, приходит смысл ее слов. “Не быть?! Опять придешь ты, забирая умы, сердца наших людей?! На мир волнами обрушая потоки жертвенных смертей?” – и слезы градом покатились из переполненных очей.
В ушах звенела тишина, и боль по телу нарастала, но не ответила она. Она ушла, так было надо…
(1 votes, average: 5.00 out of 5)