Кино всегда было зеркалом эпохи, отражением общественных идеалов, бытующих нравов. Фильмы определенных исторических периодов вызывают в сознании зрителя определенные ассоциации, сложившиеся образы. Так, кинематограф 30-ых годов современному человеку представляется торжеством примитивных, социально ангажированных и догматических фильмов “социалистического реализма”, сменивших революционное искусство 20-х годов. Безусловно, это справедливо. Однако, многие киноведы против такого резкого противопоставления.
Так, Майя Туровская, в 1989 году организовавшая первую в СССР ретроспективу “Кино тоталитарной эпохи”, высказывает мнение о том, что ” 30-е годы не были конечным продуктом диктатуры и ее “золотым веком”… это было переходное время, когда революционаризм 20-х годов стал переходить в прагматическую сталинскую диктатуру”. Леонид Трауберг также предостерегает от соблазна резкого противопоставления 20-х и 30-х как эпох свободы творчества и соцреализма, он уверен, что тоталитарное сознание постепенно вызревало в недрах послереволюционного энтузиазма.
Поэтому, говоря о советском кино 30-х годов, недопустимо рассматривать это десятилетие как обособленное. Перед советской Россией встали задачи, которые потребовали невиданного напряжения сил.
Механизация, коллективизация, электрификация, подъем промышленности – вот чем жила страна. Сталин принял решение о том, что его народ должен веселиться, поскольку смех – важный психологический фактор в эпоху строительства социализма и ГУЛАГов. “Жить стало лучше, жить стало веселей”, – объявил он. Этот лозунг немедленно был подхвачен советским партийным кинематографом: “Раньше в песнях тоска наша пела, а теперь наша радость поет”. Кадры из игровых фильмов того времени порой трудно отличить от кинохроники.
Советские комедиографы оказываются главными пропагандистами политики 30-х годов. Их кино пользуется огромным успехом, миф о действительности сливается с самой действительностью так тесно, что советский человек уже не понимает, где кончается одно и начинается другое, и в самом деле чувствует себя хозяином своей страны. И это не странно, ведь появился этот жанр с подачи самого Сталина.
Григорий Александров вспоминает в своих мемуарах о том, как вождь заказал ему создание жанра советской комедии: “Искусство, по-моему, задержалось во вчерашнем дне. Известно, что народ любит бодрое, жизнерадостное искусство, а вы не желаете с этим считаться”. Обращаясь к А. М. Горькому, “отец народов” говорил: “если вы не против веселого, смешного, помогите расшевелить талантливых литераторов, мастеров смеха в искусстве”. Осенью 1932 года состоялось киносовещание, на котором было сказано, что кинозрители в своих письмах требуют звуковых комедий, что звуковые фильмы музыкального жанра должны вытеснить старые развлекательные комедии. Это был новый “социальный заказ” . Уже через два года в СССР стали появляться первые музыкальные комедии.
В 1934 году заказ вождя начинает выполнять Григорий Александров. Его музыкальная комедия “Веселые ребята”, снятая с участием джазового ансамбля Леонида Утесова, определена как новый жанр: “джаз-комедия”. Музыку к фильму напасал композитор Дунаевский, тексты песен – Лебедев-Кумач, в главной роли снялась Любовь Орлова. После просмотра фильма Сталин сказал: “Хорошо!
Я будто месяц пробыл в отпуске”. Фильм “Веселые ребята” прогремел не только в СССР. Картина была отмечена на Венецианской кинофестивале и получила хорошие отзывы в американской прессе. Сам великий Чаплин, увидев ленту, писал: “Александров открыл для Америки новую Россию. До “Веселых ребят” мы знали Россию Достоевского, теперь мы увидели большие сдвиги в психологии людей.
Это агитирует больше, чем доказательства стрельбой и речами”. “Догнать и перегнать Америку” – этот лозунг не казался совершенно невероятным в фильме “Веселые ребята”. Здесь уже есть ощущение великой победы как грандиозного прорыва куда-то в светлое будущее: “Мы будем петь и смеяться, как дети, среди упорной борьбы и труда”.
Зрители сразу же полюбили этот фильм, фильм-сказку, фильм-мечту, ведь эта радостная и оптимистическая история с точностью до наоборот показывала на экране реальную жизнь этих самых зрителей. Нам сегодня, благодаря этой ленте, хотя бы отчасти становится понятен энтузиазм, надежды и стремление комсомольского племени тех лет. Очень велика роль песен в первых фильмах Александрова.
Энергичная, солнечная музыка Дунаевского стала основной составляющей частью фильмов. Согласно Г. Александрову, песни Дунаевского и Лебедева-Кумача подлинно народны, так как они выражают “сокровенные чувства и мысли” советского человека. В центре новой песни, по словам критика, “любовь к стране, гордость освобожденных масс, счастливое детство и юность октябрьского поколения”.
Всем известен “Марш веселых ребят”. Поэт Евгений Долматовский подчеркивает ее ведущее место в структуре фильма: “Оттачивалась каждая фраза, на каждую строфу ложилась большая смысловая нагрузка… Эта песня сыграла особую роль в истории нашего кино. Она была не иллюстративным материалом, она была героем фильма, действующим лицом.
Советская песня в кино в дальнейшем развивалась в том направлении, когда песни становились знаменем фильма, выражали главную мысль”. После премьеры “Веселых ребят” выдержки из этой коллективно написанной песни на стихи участника гражданской войны Лебедева-Кумача украсили передовые статьи ведущей партийной прессы. Ханс Гюнтер в своей статье “Поющая Родина” высказывает мысль, что массовая песня рождается из глубоких пластов общественной психики, что советская культура развивалась не только на основе идеологических лозунгов. Сталинское высказывание скорее является выражением и усилением уже проявившегося настроения, что “Веселые ребята” вовсе лишен идеологической подоплеки. Гюнтер не видит заветов партии и в другом фильме – “Цирк” (1936).
Знаменитая “Песня о Родине” начинается со слов: Широка страна моя родная, Много в ней лесов, полей и рек! Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек. По мнению критика, эти строчки не призывают ни к классовой борьбе, ни к сплочению рядов около знамени Партии, как это было характерно для революционных маршей предыдущего периода. Ключ к пониманию этой песни не в марксистской идеологии, а, скорее, в древней мифологии земли, которая излагается А. Афанасьевым следующим образом: “Признавая землю за существо живое, самодействующее… первобытные племена сравнивали широкие пространства суши с исполинским телом, в твердых скалах и камнях видели ее кости, в водах – кровь, в древесных корнях – жилы, и наконец в травах и растениях – волоса”. Согласно другой точке зрения, в фильме “Цирк” все действие строится на оппозиции Америки (страны расизма и социальной несправедливости) и СССР (страны, где, как поют в этом фильме, “человек проходит, как хозяин необъятной родины своей”). Но при этом музыкальные шоу из “Цирка” прямо копируют голливудские образцы.
Связь с Голливудом присутствует и в реальной жизни кинозвезд. Образ жизни Орловой и Александрова – санатории Крыма, путешествия, приемы, наряды, так же, как и стиль их отношений – церемонное “Вы” на протяжении всей супружеской жизни, становится достоянием общественности также по образцу голливудских звезд. И неважно, что героиня Орловой в советском кино обязана быть домработницей или рабочей, все равно, как в сказке о Золушке, ее ждет успех и счастливые перемены в жизни. Смысл этого в том, что простые советские люди должны честно трудиться, радоваться действительности, и партия их не забудет.
Музыкальная комедия Александрова-Дунаевского стала простой, открытой и общепонятной формой общественной пропаганды. В ней со всей остротой поднималось множество больших и малых политических вопросов – от проблемы советского аппаратного бюрократизма до характеристики социального и расового угнетения в диком, нелепом капиталистическом мире. Эти фильмы имели всенародную популярность именно потому, что они рассказывали, пели, шутили, смеялись о главном: Человек всегда имеет право На ученье, отдых и на труд.
Второй тип советской музыкальной комедии формируется к концу 30-х годов в фильмах Ивана Пырьева (“Богатая невеста”, 1938; “Трактористы”, 1939), также пользующихся большим успехом. Здесь, напротив, широко используются фольклорные мотивы, музыка представлена не шлягерами, а хорами (женский и мужской). По своей мифологии эти фильмы напоминают русскую народную сказку. Как отмечает в своей статье о морфологии фильмов Пырьева Майя Туровская, сюжеты всех этих лент сводятся, по сути дела, к одному и тому же – к теме свадьбы героев, а все предыдущее действие лишь оттягивает хеппи-энд.
Как правило, герой и героиня соревнуются между собой в труде, этим самым подогревая взаимный интерес друг к другу и привлекая к себе внимание всей страны, заинтересованной результатами их труда. Это является, по точному выражению Майи Туровской, реализацией советского официального термина-оксюморона “знатная свинарка”. Образ СССР в фильмах Пырьева – это страна рубенсовского изобилия, где единственная проблема – это потребность трудиться еще лучше, завоевать своим трудом своего избранника и добиться личного счастья. Центром советской Родины в 30-е годы становится Москва. Продолжаются вековые традиции воспевания матушки Москвы.
Столице посвящено немало песен, которые отличаются лирическим взглядом на Москву, чувством, идущим от “сердца”. Москва – это “сердце советской земли”, “сердце Родины моей”. Свинарка и пастух из кинокомедии И. Пырьева неслучайно знакомятся именно в столице: “И как реки встречаются в море, Так встречаются люди в Москве”. Никогда не забудут они друг друга, потому что подружились именно в этом городе.
Москве в принципе приписываются те же самые атрибуты, как и всей стране. Она, как вся страна, молодая: Сколько лет Москве-красавице? Говорят, что восемьсот. И она ничуть не старится, – Молодеет и растет.
Одна из характерных черт жизни 30-х годов – короткие и энергичные лозунги и запоминающиеся фразы, которые звучали на всех митингах, агитировали с плакатов и растяжек на улице. Принцип кино – достичь большого малого, и герои первого звукового кино тоже говорили яркими, запоминающимися фразами. Эти крылатые слова тут же входили в обиходную речь, начинали звучать со сцен рабочих клубов. Как видим, героям было отчего петь и радоваться.
Веселое, не знающее преград и не боящееся противоречий поколение межвоенных революционных десятилетий. Впереди у него страшная война и долгие годы общественной стагнации. Тем не менее фильмы того времени навсегда останутся памятью и образцом своего светлого времени – эпохи обыкновенных творцов и их искренних, радостных песен:
Над страной весенний ветер веет, С каждым днем все радостнее жить. И никто на свете не умеет,
Лучше нас смеяться и любить.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)