Версилов
Характеристика литературного героя ВЕРСИЛОВ – центральный персонаж романа Ф. М. Достоевского “Подросток” (1875), отец Аркадия Долгорукого, проживший “всю жизнь в странствии и недоумениях”, истративший три наследства, отчего “то совсем впадал в нищету, то опять вдруг богател и подымался”.
В романе Андрей Петрович появляется “при тяжелых обстоятельствах”, выгнанный из светского общества за “скандальный поступок, будто бы совершенный им с лишком год назад”, одержимый страстью к молодой вдове генерала Ахмакова (встречу с которой он определяет как “рок”, “фатум”). Его характер показан глазами Аркадия, признающегося себе, что “с самого детства привык воображать себе этого человека… почти в каком-то сиянии и не мог представить себе иначе, чем на первом месте везде”. Пытаясь разгадать загадку отца, Подросток собирает все сведения о нем, поэтому каждое новое лицо появляется на страницах романа со своим словом о В. Это дало повод многим исследователям рассматривать именно образ В. как центральный, отодвигая линию поиска
Подростком “руководящей идеи” на второй план (так характеризовал его, например, К. В. Мочульский).
Как показывают черновые записи, сам автор осознавал возможность такой подмены; одна из причин выбора формы повествования “от Я” и перемены названия романа (первоначальное “Беспорядок”) – опасение, что читатель неправильно выстроит иерархию персонажей. Наиболее яркая с этой точки зрения – запись, помеченная 23/11 июля 1874 года: “Герой не он, а мальчик. Он же только аксессуар, но какой зато аксессуар!” Однако черновые редакции отражают и желание Достоевского сделать фигуру В. как можно более пленяющей, обаятельной.
Нередки записи: “Подпустить что-нибудь ослепительное и загадочное о Нем”, “суеверно подчиненное отношение к Нему подростка выдает и Его в более фантастическом и, так сказать, бенгальском огне”.
В. – одаренная личность, он хорошо знает жизнь, что неоднократно подчеркивается автором; Достоевский вкладывает в его уста многие свои любимые мысли. Безусловно восходящий к образу Ставрогина, В. лишен демонических черт: в окончательной редакции нет и намека на “тайный разврат” и “ужасное дело”, присущие этому герою в черновиках; напротив, всячески подчеркивается его благородство. Тем ярче выступает доминанта характера В. – его безверие, отсутствие убеждений при страстном желании иметь их. Герой, другими действующими лицами оценивающийся прежде всего как “проповедник высшей идеи” (старый князь Сокольский вспоминает, как он “проповедовал Бога” и “Страшным Судом пугал”; “проповедником”, “пророком” “чего-то страстного” – с иронией или без – именуют Андрея Петровича Сергей Сокольский, Крафт, Васин), на самом деле “атеист не по убеждению только, а всецело”.
От этого проистекает то “серьезное расстройство души”, которое Аркадий называет “двойником” и которое проявляется во всех поступках В. Он воспевает “золотой век” человечества без Христа и в то же время жаждет “видения Христа на Балтийском море”; любит “своего дорогого мальчика” Аркадия и подозревает, что тот способен брать деньги за позор сестры; одержим страстью к Ахматовой и не верит в ее “нравственные достоинства”.
Еще один символ раздвоенности В. – расколотый им образ, завещанный “странником” Макаром Долгоруким. Само слово “образ” включается в систему авторских терминов – “благообразие”, “образить” (т. е. придать благой образ, очистить, освятить), так же как упоминание о древности иконы, еще раскольничьей, усиливает ряд “раздвоенности”, “рас-колотости”. Раскалывая образ, В. отрекается от всех и вся – далее следуют разрыв с Софьей Долгорукой и семьей, гнусный шантаж и покушение на убийство Ахматовой и, наконец, безумие. В финале романа В. предстает “только половиной прежнего Версилова”. Эти слова трактуются исследователями двояко: одни видят в этом свидетельство окончательного краха В., другие – возможности нравственного возрождения, ссылаясь на дальнейшие слова повествователя: “Весь ум его и весь нравственный склад его остались при нем, хотя все, что было в нем идеального, еще сильнее выступило вперед”.
Последнюю точку зрения подтверждает замечание Аркадия о том, что новый В. “получил дар слезный” – такой же дар получает раскаявшийся грешник, купец Скотобойников, в “афимьевской были” Макара Долгорукого.
Среди прототипов В. называют Чаадаева (под этим именем он даже фигурирует в самых ранних редакциях); на сходство с ним указывает и определение В. “бабий пророк”, неоднократно употреблявшееся врагами Чаадаева по отношению к нему. Несомненно, что лигерэтурные прототипы В. – Чацкий и Онегин: недвусмысленные указания на это содержатся в самом тексте. В роли Чацкого, читающего свой знаменитый монолог, В. впервые появляется в жизни Аркадия; его любовная история и положение в светском обществе также напоминают подростку ситуацию “Горя от ума”.
Сам В., упоминая “пронзающую” сцену “Онегин у ног Татьяны”, указывает на сходство любовного треугольника “старый муж” (генерал Ахмаков, Макар Долгорукий) – “скиталец” (еще одно, наравне с “пророком”, определение В., роднящее его с Онегиным) – Татьяна (“простодушная” Ахматова, “кроткая” мама) со свой судьбой.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)