Русская проза в последние десятилетия XIX в. переживала трудный и сложный, но не застойный период своего развития. Именно в прозе в первую очередь отражалось своеобразие времени с характерными для него социальными контрастами и конфликтами, с общественными противоречиями и идейными спорами. В литературоведении пересмотрены распространенные еще не так давно суждения о кризисе реализма в конце XIX в. Выяснено, что реалистическое искусство слова, не теряя ни силы, ни значения, продолжало поиски новых средств поэтической выразительности, новых способов художественного познания действительности, необходимых для обогащения и обновления уже сложившейся реалистической системы.
По словам М. Е. Салтыкова-Щедрина, в 80-е годы “жизненный процесс до такой степени усложнился и внутреннее его содержание настолько преобразилось…что литература решительно не могла остаться при прежних задачах”. Сам писатель в созданных им в 80-е годы произведениях (“Современная идиллия”, “Мелочи жизни”, “За рубежом”, сказки, “Пошехонская старина”) разоблачал не только господствующую
реакцию, но и пассивность, безыдейность общества, перерождение интеллигенции. В последних книгах сатирика усиливается трагическое начало, отражающее стремление писателя повысить действенность литературы, заставить читателя наиболее остро воспринимать все ужасы эпохи “безвременья”.
Тем же нравственным максимализмом были проникнуты и последние произведения Л. Н. Толстого, чьи эстетические и этические искания сыграли большую роль в развитии литературы конца XIX в. Более резко и последовательно обличал Толстой праздную, паразитическую жизнь господствующих классов (“Смерть Ивана Ильича”, “Плоды просвещения”, “Воскресение”). Писатель был убежден в необходимости коренного изменения всего современного искусства, которое должно быть предельно близко и понятно массам.
Новый взгляд Толстого на жизнь, отразившийся, в частности, в его народных рассказах, оказался близким Н. С. Лескову, творчество которого в последний период отличалось заметным усилением социально-критического пафоса и одновременно ростом интереса к проблемам нравственного преображения человека. Лесков много внимания уделяет ярким национальным характерам, изображению цельных, талантливых людей – “праведников”, обладающих большой силой сопротивления и высокой духовностью, помогающей им выстоять в тех нелегких испытаниях, которые выпадали на их долю.
Существенные перемены происходят и в творчестве писателей-народников, расцвет творчества которых приходился на предыдущий период (70-е годы). В атмосфере реакции литературное народничество (как и народничество в целом) переживало упадок, идейно-художественный уровень произведений заметно снизился. В последние десятилетия XIX в., однако, были и такие писатели народнической ориентации, которые даже в обстановке кризисных явлений в политике и идеологии сумели правдиво запечатлеть противоречивые условия пореформенного развития (Гл. Успенский, Н. Е. Каронин-Петропавловский).
В их творчестве начинает проявляться углубленный интерес к рабочей тематике, что отражало объективные тенденции развития русской демократической литературы, совпадая с творческими поисками Ф. М. Решетникова, а затем Д. Н. Мамина-Сибиряка.
В 80-е годы в русской литературе проявило себя и новое поколение писателей: В. Г. Короленко, В. М. Гаршин, Д. Н. Мамин-Сибиряк, Н. Г. Гарин-Михайловский, А. П. Чехов, развивавшие реалистические традиции и вносившие в искусство слова нечто новое, связанное со спецификой эпохи. Одной из ведущих тем в их творчестве было изображение деревенской жизни. Продолжая Гл.
Успенского, молодые писатели глубоко изучали положение русской. деревни и пришли к твердому выводу: капитализм настолько прочно проник в мужицкую жизнь, что никакие надежды на патриархальные порядки и общинную взаимопомощь никого уже обмануть не могут (деревенские очерки Гарина-Михайловского, повести Чехова “Мужики” и “В овраге”).
Особое внимание молодых писателей-реалистов привлекало исследование заурядного человека с обычной, внешне ничем не занимательной судьбой. В привычной, обыкновенной, будничной жизни раскрывается драматизм существования человека, окруженного и угнетенного бесчисленными “мелочами”. Общее социальное неблагополучие раскрывалось через бытовые подробности, “страшное” проявлялось в привычном, шаблонном укладе.
Неудовлетворенность такого обычного, “среднего” человека своей жизнью, а вместе с тем жизнью всего общества становится важным симптомом, предвещающим близость нового подъема освободительного движения. Отсутствие “общей идеи” воспринималось “прозревшими” героями как признак явного неблагополучия, вызывало нравственную тревогу и стремление к решительным переменам.
Для русской литературы последних десятилетий XIX в. свойственно широкое использование легенды, сказки, притчи. Эти жанровые образования наблюдались как у представителей “старшего” поколения – Салтыкова-Щедрина, Л. Толстого, Тургенева, Лескова, так и у молодых писателей, включая раннего Горького. Применение форм иносказания, символического изображения действительности исследователи связывают с активизацией романтического начала в литературном процессе.
Рост романтических тенденций по-разному рассматривается и объясняется в науке. Наиболее распространенным стало мнение, согласно которому романтические явления в литературе конца XIX в. не сложились и не могли сложиться в романтический метод, а были лишь “исторически обусловленной стилевой формой” развития реализма, позволяя ему решать большие философско-мировоззренческие задачи. В русской литературе конца XIX в. происходит соединение, взаимодействие основных типологических разновидностей критического реализма: психологического и социологического, а также и новой тенденции, получившей в науке название “романтический реализм” или “экспрессивный реализм”.
Проявляется явное стремление к синтезу, свидетельствующее об исторической подвижности реализма, его способности эффективно откликаться на все новое в жизни и искусстве.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)