“Потребительская лирика”, которую породила “новая деловитость”, избегает субъективных эмоций, призывов и манифестов. Тон ее ироничен, язык лишен традиционных поэтических атрибутов, очень близок к обиходной речи. В творчестве Курта Тухольского (1890- 1935) и Эриха Кестнера (род. в 1899 г.), при всем их стремлении к демонстративной объективности, преобладают, однако, сатирические акценты.
Они боролись против военщины и любых проявлений реакции, против фашизма, национализма, предательства социал-демократических бонз и попыток задушить стремление рабочих к лучшей жизни. Стихи, фельетоны, пародии, рассказы, комментарии, рецензии, которые К. Тухольский систематически печатал в журнале “Вельтбюне” под своим собственным именем и четырьмя псевдонимами, несомненно, относятся к лучшим достижениям немецкой литературы и журналистики конца 20-х – начала 30-х годов. Большую известность приобрели книги К. Тухольского “В пять человечьих сил” и сатирическая антифашистская “книжка с картинками”, вызывающе названная “Германия, Германия превыше всего” (1929).
Термин
появился сначала в сфере живописи как обозначение антиэкспрес-сионнстской тенденции. Живопись эта отличалась строгой, деловой передачей форм, ярким подчеркиванием очертаний и граничащих поверхностей (А. Ка-нольд, К. Мснэе, М. Бекман, О. Дике).
Следует отметить, что “деловой” стиль письма был распространен и среди писателей социалистического направления. В этом заключался особый идейный смысл. Использование подлинных документов было направлено против “затушевывания фактов”, свойственного апологетической буржуазной литературе.
Считалось при этом, что поэтическая выдумка вообще неприемлема, ибо она чревата возможностью искажения фактов жизни. Эта тенденция выразилась в критике традиционных приемов изображения, в предпочтении жанра автобиографии, репортажа другим жанрам.
Классовая борьба в Германии к концу 20-х годов резко обострилась. Крах нью-йоркской биржи в октябре 1929 года отозвался в Германии, как и во всем капиталистическом мире, тяжелым экономическим кризисом. Компартия Германии под руководством Тельмана обнародовала “Программу национального и социального освобождения немецкого народа”, программу помощи крестьянам.
Влияние КПГ росло. Об этом свидетельствовали результаты выборов в рейхстаг в 1932 году. Но результаты выборов показали и рост влияния фашистов.
Компартия пытается организовать единый антифашистский фронт, однако раскол в рабочем движении, антикоммунистическая политика социал-демократического руководства срывают эту попытку.
К осени 1932 года кризис достиг наивысшей точки. Банкротства следовали за банкротствами. Разорялось крестьянство. Число безработных доходило до 3 миллионов. Брожение в массах нарастало.
Немецкие промышленники, сговорившиеся с Гитлером, своими субсидиями прокладывали дорогу фашизму. Путь ему расчищали и его поборники в духовной области.
В начале 20-х годов вошел в литературу Эрнст Юнгер, опубликовав свой военный дневник “В стальных бурях”. – Затем появились “Лесок. Хроника окопных боев 1918 года” и “Огонь и кровь. Маленький эпизод большой битвы”. Все эти книги воспевают войну. Следуя Ницше, Юнгер заявляет, что война – это судьба нации, что в огне войны “рождается новый человек, новая воля к жизни…”.
Он считает благодатью, что “здесь явился тот солдатский тип, которого воспитали упорные, рассчитанные, кровавые и непрерывно катившиеся битвы техники”. Э. Юнгер за два года до прихода фашистов к власти создал модель “тотального государства”: книга “Тотальная мобилизация” (1931) описывает государственную организацию “нового борющегося мира”, поставившего целью ниспровергнуть остальной мир. “Рабочий” (1932) дополняет эту картину, перенося идею тотальной мобилизации на область техники и экономики, обосновывает “принцип фюрерства” и “необходимость” разрушения рабочих организаций.
В 1926 году появился двухтомный роман Ганса Гримма “Народ без пространства”. Этот громоздкий, написанный тяжелым, неуклюжим языком роман слишком очевидно показывает цель, ради которой он написан:, “завоевать вновь национальное право человека”. Герой романа Корнелиус Фрибот покидает деревушку, в которой на небольшом и бесплодном клочке земли, не способном прокормить семью, остается прозябать его отец.
Мальчик отправляется в город, учится ремеслу. Матросом он плавает по всему свету и везде видит одно и то же: все занято англичанами. Герой возвращается в Германию, становится рабочим, уезжает в Южную Африку, участвует в англо-бурской войне и, наконец, в немецкой Юго-Западной Африке находит то, что искал: пространство и землю. Но начинается мировая война, и он все теряет.
В перенаселенной Германии Фрибот пытается передать другим свой опыт и найти приверженцев, пока не гибнет в стычке с инакомыслящими.
Эта легенда о нацистском “великомученике”, отдавшем жизнь за идею третьего рейха, как и романы Двингера, широко использовалась фашистами для насаждения “немецкого национального самосознания”, для распространения демагогической идеи о “праве” немцев “завоевать свое место под солнцем”. Бывший экспрессионист Ганс Йост выступал теоретиком фашистского искусства. Свои мысли об “обновлении немецкого искусства” он выразил в книге “Я верую” (1928), в которой проповедует “сознательное германофильство”, “непосредственно чувственный, национально-культовый театр”. Йост – прямой апологет фашистской “фюрерской и имперской мысли”.
Его перу принадлежит серия драм о “политически-исторических судьбах” на сюжеты из недавней истории. К этой серии относится и героизирующая “жертвенную смерть” драма “Шлагетер” (1932). Это та самая драма, где герой провозглашает пресловутый пароль: “Когда я слышу слово “культура”, я спускаю предохранитель моего револьвера”.
Представителями подлинной литературы Германии периода Веймарской республики были революционные писатели, а также Гауптман, Генрих и Томас Манны, Келлерман, Франк, Арнольд Цвейг, Альфред Деблин, Фейхтвангер, Фаллада – писатели критического реализма. Их произведения отразили и уход в прошлое целой исторической эпохи, и облик послевоенной Германии, и кризис буржуазной мысли, тень которого коснулась и самих этих писателей. Почти никто из них не мог бы сказать, что он избежал влияния фрейдистского психоанализа, что его не затронули мысли Ницше и Шпенглера. Обострение политической ситуации к концу 20-х годов заставляет многих из этих писателей активно выступить на защиту культуры от надвигавшегося фашистского варварства.
Это приводит их к сближению с писателями социалистического направления, к мысли о том, что, говоря словами Т. Манна, тот, кто хочет сохранить немецкую культуру, неминуемо должен породниться с социалистической идеей преобразования общества (“Культура и социализм”, 1929).
Такой поворот в умонастроениях писателей – критических реалистов г-т был не менее важной предпосылкой создания единого антифашистского фронта в литературе, чем преодоление сектантских взглядов в среде пролетарско-революционных писателей. Однако не все крупные представители связанной с буржуазией художественной интеллигенции оказались способными на такой поворот. Оставался на консервативных позициях Герхарт Гауптман (1862-1946).
Однако и он поднялся над ними в опубликованной в канун прихода фашизма к власти драме “Перед заходом солнца” (1932), сильной своим социальным критицизмом, и в какой-то мере в пьесе “Доротея Ангерман” (1926).
На период Веймарской республики приходится расцвет немецкого социального романа. Ему проложило путь творчество крупнейших мастеров этого жанра Генриха и Томаса Маннов.
В 20-е годы создает свои лучшие реалистические произведения Бернгард Келлерман (1879-1951). Первые романы его вышли еще накануне в, ойны (“Йестер и Ли”, “Ингеборг” и др.). Они написаны в импрессионистической манере, полны капризных переливов настроений и чувств, описаний пейзажей и несут на себе печать влияния довольно модного в то время неоромантизма. Сенсационный успех романа “Туннель” (1913) показал, однако, что сила таланта Б. Келлермана лежит в другой области – в его проницательном критическом – взгляде на действительность и способности воплощать эту действительность в реалистических художественных образах.
Через два года после революции Келлерман создает роман “9 ноября”., В этом произведении мы наблюдаем значительное углубление реализма по сравнению с предшествующим романом. Однако путь от технической утопии, от преклонения перед созданной капитализмом индустриальной “мощью к антиимпериалистическому роману, в котором интересы капиталистических магнатов и индустриальная машина предстают как главные пружины войны, был не таким уж прямым.
Б. Келлерман остался наблюдателем событий Ноябрьской революции, но переживал их глубоко и искренне. Роман “9 ноября” полонг этих переживаний. По своему характеру это прежде всего антивоенный роман. Центральный персонаж его – генерал Гехтбабенберг.
Именно через его восприятие предстают перед нами многие события. В нем воплощены наиболее характерные черты реакционного немецкого юнкерства со всеми свойствами истинного представителя военной касты. Развенчание и разоблачение юнкерства, милитаристских кругов было одной из главных художественных задач Келлермана.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)