Можно заметить двоякие последствия складывавшейся в 20-30-е годы общественно-политической ситуации. Война и фашизм, будучи страшной реальностью, подкрепляли пессимистический взгляд на человечество, склонность к обобщенно-символическому и метафизическому изображению современности. Так, экзистенциализм преимущественно сложился в 20-е годы в Германии, в стране, где особой остроты достиг развертывавшийся общий кризис капитализма и где давнишнюю традицию имели окрашенные пессимизмом идеалистические философские концепции – от Шопенгауэра и Ницше. Затем он стал распространяться во Франции и занял там господствующее положение в буржуазной философии, в художественной литературе ко времени второй мировой войны, т. е. тогда, когда у части интеллигенции развитие реальных событий усугубило катастрофическое мировосприятие.
Эти события в пределах экзистенциалистской системы подавлялись и поглощались отвлеченно-метафизическим теоретизированием (согласно которому мир вообще абсурден, лишен сущности, смысла), проектируемом “в перспективе сознания”, в абсолютно свободном,
недетерминированном выборе.
Однако вторжение общественной проблематики, да еще в виде..таких определенных тем, как война и фашизм, содействовало развитию конкретно-исторического изображения действительности, осмыслению и обобщению социальных закономерностей, т. е. формировало в конечном счете реалистический принцип, подталкивало к вековой, давно сложившейся в Европе традиции критического изображения буржуазного общества. Это хорошо видно на примере достаточно многочисленной и весьма характерной для эпохи группы писателей так называемого потерянного поколения. Общественно-политические истоки литературы”потерянного поколения” (Ремарк, Хемингуэй, Дос Пассос, Олдингтон и др.) определить нетрудно – кровавая империалистическая бойня, обратившая в прах многие идеалы и иллюзии, обнажившая кризис буржуазного общества, породившая глубочайшее разочарование, чувство потерянности, одиночества, обреченности. Труднее определить метод искусства “потерянных”. Здесь мы встречаемся с одним из многих фактов, убеждающих в том, что классификация литературы XX века – дело непростое вследствие усложнения художественных принципов, возникновения новых форм, смежных, промежуточных явлений, далеких от того, чтобы иллюстрировать тот или иной метод, то или иное литературное течение в “чистом виде”.
Связь с реалистической традицией нелегко обнаружить даже в “Смерти героя” Олдингтона или в трилогии Дос Пассоса “США”, хотя нет сомнения в том, что это реалистические социально-обличительные произведения большой силы – настолько необычна их форма, нетрадиционен этот отклик на современность.
Положение дел изменяется в обстановке общего кризиса капитализма и успешного развития социалистической революции. Критический реализм изображает капиталистическую систему в целом как изживший себя, запутавшийся в противоречиях, неизлечимо больной организм – хотя бы так, как это делал Шоу в своих “экстраваган-цах”. Но этого уже мало.
Ведущие мастера критического реализма поднимаются до революционного миропонимания – как это было с Т. Драйзером, Г. Манном, Р. Ролланом, Лу Синем и многими другими писателями.
Статья Роллана “Прощание с прошлым” кажется символическим обозначением целой эпохи, когда зарубежные писатели расставались с мелкобуржуазными иллюзиями и заблуждениями, разрывали паутину вековых; предрассудков, обращались к новой реальности – , реальности революционной борьбы и социализма.
20-е и особенно 30-е годы – это период “открытия СССР”, период иногда враждебного, порой осторожного, чаще увлеченного и восхищенного отношения к новой, социалистической реальности, пробившей брешь в царстве недавнего безраздельного господства буржуазии. Во множестве фактов запечатлено воздействие СССР на умы современников, на сознание писателей, встревоженных полным угроз временем. К этому добавилось влияние советской литературы, особенно Горького и Маяковского.
Второй Международный конгресс писателей работал в стране, к которой были прикованы взоры всех людей,- в Испании. Это было лето 1937 года. Сам по себе выбор места для заседаний писательского объединения явился недвусмысленной демонстрацией: была выбрана не “башня из слоновой кости”, а поле боя.
Заседания перерастали в массовые митинги. В принятой резолюции осуждались фашизм и позиция “Нейтралитета, писатели звали к активной поддержке республиканской Испании, к борьбе против политической реакции.
Через год обеспокоенные положением дел в Европе писатели вновь собираются на чрезвычайную конференцию. Конференцию приветствовали Т. Манн, Э. Синклер, Ж.-Р. Блок, на ней выступали Драйзер, Арагон, Незвал, Хьюз и др.
В резолюции конференция призывала к борьбе за мир, к защите ценностей культуры, уничтожаемых фашизмом, к международной солидарности.
Новые особенности критического реализма вытекают из того, что современная эпоха, приковывая внимание писателей к узловым общественно-политическим проблемам, развивала в них не только критицизм, но и способность к конкретно-историческому воссозданию нового, антибуржуазного мира. Не описывать, а переделывать мир вот какой задачей определялась эстетика многих писателей.
На рубеже веков мировая литература уже поставила на повестку дня создание нового метода, соответствующего революционной эпохе. Давно ставшая очевидной несовместимость буржуа и искусства одних художников побуждала отдаваться “чистому искусству”, и др.), ее очаги возникают во Франции и Венгрии, в Италии и Испании, в Дании и Норвегии, в США и Латинской Америке. В Германии, где временная стабилизация капитализма была совсем непрочной, коммунисты успели организовать к концу десятилетия сильное революционное литературное движение.
Но в 20-е годы очень влиятелен был в левых кругах авангардизм, особенно французский,- им увлекались чешские и польские писатели, писатели других стран.
Бессердечный и в высшей степени неидеалистический мир монополизированной капиталистической Германии заставил иных из некогда бунтовавших буржуазных интеллигентов отказаться от “грехов молодости” и спешно приспособиться к новым условиям. Писатели совершенно сознательно пишут для нового литературного рынка, добиваются успеха у новой публики. Стиль соответственно духу наступившего времени носит название “новой деловитости”.
Литераторы стремятся найти “новое чувство жизни”, “вернуться на почву данного”, стремятся к самоограничению, деловой реальности порядка и цифр.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)