Живопись – один из древнейших видов искусства, достигший своего расцвета в эпоху Возрождения: Рафаэль и Леонардо да Винчи, а вслед за ними… Рокотов и Левицкий, Брюллов и великие французы: Ренуар, Сезанн… Разве всех перечислишь?! Это искусство, которое совершенствуется, движется вперед, собирая вокруг себя все новых и новых поклонников. Еще не понимая ничего в поэзии и живописи, я услышала стихи Заболоцкого “Любите живопись, поэты!” и рисовала в своем детском воображении прекрасный образ Струйской, которой посвящены эти строки.
Она мне виделась то Золушкой, то героиней сказок Пушкина. Позже я увидела ее портрет в Третьяковской галерее, и мне казалось, что я увидела свою давнюю знакомую, даже родственницу, о которой много слышала, давно мечтала об этой встрече. Но как точно определил поэт состояние этой необыкновенной женщины!
Ее глаза – как два тумана.
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Оттенки серого цвета, в которых написан портрет, поражают своим разнообразием: от серебристого газа или тончайшего шелка,
окутывающего красавицу, до почти черного блеска ее глаз и общего фона картины. Ее глаза именно “мерцают”. Лучшего слова не подобрать.
Портрет написан в минорных тонах. Струйская о чем-то грустит или размышляет, и лишь глаза горят внутренним огнем, раскрывая зрителям пылкую душу, яркую натуру необыкновенной женщины. Поэт помогает и тут понять потаенные мысли этого неземного создания.
Соединенъе двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг.
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенъе смертных мук.
Полюбить живопись, стараться ее понять мне помог поэт Заболоцкий, который сумел передать в небольшом стихотворении красоту не просто женского лица, но художественного произведения в целом, отныне ставшего для меня эталоном красоты и совершенства. Вслед за поэтом я часто повторяю:
Когда потемки наступают
И приближается гроза.
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза.
Конечно же, есть работы известнее, совершеннее этого небольшого портрета, но благодаря стихотворению Заболоцкого Рокотов стал моим любимым художником. Его портреты поражают меня реализмом и изысканной манерой исполнения. Они гармоничны, как сама жизнь, которую художник пытался отразить в своем творчестве.
Благодаря Заболоцкому я стала интересоваться живописью. Пусть не на профессиональном уровне, но самостоятельно пыталась проникнуть в замысел художника, увидеть и понять красоту и гармонию, которые он несет людям в своем искусстве.
Так поэт и художник, объединившись, несут в мир добро и красоту.
В веселой, притопывающей песенке нет и десятка слов, а перед глазами возникает солнце, вороха соломы, рокочущая веялка, девушки в повязанных до бровей платках. Частушек у народа многие десятки тысяч; большинство их хранит неповторимую интонацию самобытного душевного движения, рождающего однострофную песню-миниатюру, многоголосую, светлую, реагирующую на слабые моменты жизни человека. В частушке фольклор достигает яркого самовыражения исполнителя, отсюда и вариации одного и того же текста, разные его оттенки: Не запью я свое горе И ни пивом, i ни вином: Я те, милка, не забуду И ни вечером, ни днем! Не запить мне свово горюшка Ни пивом, ни вином: Не забыть своих сыночков Мне ни ноченькой, ни днем! После отмены крепостного права в деревне пошатнулись старозаветные бытовые устои, и эмоциональный мир личности начал постепенно высвобождаться из “вековых цепей”.
Именно в этот период повсеместно распространяется частушка. Сельская лирика всегда идеализировала действительность (достаточно вспомнить лирическую песню), в частушке же ощутимо меняется художественная форма, приобретая гибкость пословицы и загадки. В частушечной культуре зазвенели ручьи разговорной речи, сборники частушек, словно открываясь гомону ярмарочной толпы, полнятся шумным многоголосьем.
Мы с миленочком расстались – Оба мы заплакали. Золотые наши слезы На дорожку капали.
С частушкой народное искусство обрело свободу речевого жеста, и образ лирического героя стал раскрываться через социальную и психологическую характерность высказывания человека, через прямое соответствие слова и интонации персонажа его облику и душевному состоянию. От дружка письмо пришло, От маменьки скрывается В черной юпочке в кармане: . Каждый день читается. Я сидела на угоре На той на высоте…
Дай ты, боже, помоложе – По моей по красоте! Частушка способна говорить о чувстве, не называя его самого. Я рассыпала часы – Сбила серебриночки. Не часы рассыпала – Горячие слезиночки. Исключительная зоркость жанра, внимание к едва уловимым, к тенью набегающим чувствам, к подробностям и оттенкам человеческого поведения сделали частушку искусством предельной психологической правды.
В ту сторонушку взглянула – Все равно как побыла. Платочком беленьким махнула – Все равно как отдала. Частушка отражала молодой задор, тайное признание, иносказание, обещание встречи и преддверие разлуки.
Достигая абсолютных высот лиризма, частушка утончила художественную культуру индивидуального высказывания.
В ней душа народа вообще, а говорящего, и вместе с тем она необыкновенно универсальна, отражает дух нации, юмор, непременно присутствующий в большинстве текстов. Ай ты, мила, попляши: Твои ножки хороши! Твои щечки как цветочки, – Целовать их разреши!
Не умерла частушка и в наши дни, она заметно погрубела, приобрела остро сатирический оттенок, но осталась столь же ярким и самобытным видом фольклора, непременным атрибутом народных гуляний и праздников. У парнишки моего Новая хваленая: В четырех водах умоется – И все-таки зеленая! У меня миленок – летчик, Я его невеста.
Если сяду в самолет, Самолет – ни с места!
(1 votes, average: 5.00 out of 5)