Экономический подъем Испании сопровождался формированием единого национального рынка и установлением общности экономических интересов, возникающих из национального разделения труда, этих необходимейших предпосылок интенсивного развития капитализма. С другой стороны, разнородные местные права и вольности, за которые различные области и города цепко держались, являлись причиной постоянных конфликтов между ними и королевской властью. Нередко случалось даже, что города объединялись против нее с феодалами. Поэтому к концу раннего средневековья в Испании не установилось такого тесного союза между королевской властью и городами против крупных феодалов.
Испанский абсолютизм, при “королях-католиках” (Фердинанд и Изабелла) обладавший некоторыми прогрессивными чертами (борьба с помощью городов против крупных феодальных сеньоров), при их внуке Карле I (1515-1556, он же с 1519 г.- германский император Карл V) приобретает реакционный характер, особенно после того, как Карл I разгромил в 1521 г. восстание городских коммун, на помощь которым пыталась отчасти прийти ущемленная абсолютизмом
аристократия.
С тех пор абсолютизм прочно установился в Испании. Однако по причине слабого буржуазного развития ее областей абсолютизм не привел к национальному и государственному объединению всей страны. По словам Маркса, в Испании “…централизация так и не смогла укорениться…” 38. Маркс формулирует следующим образом разницу между абсолютизмом в Испании и в других странах: “Именно XVI век был эпохой образования крупных монархий, которые повсюду возникли в связи с ослаблением враждовавших между собой феодальных классов: аристократии и горожан. Но в других больших государствах Европы абсолютная монархия выступает как цивилизующий центр, как объединяющее начало общества.
Там она была горнилом, в котором различные элементы общества подвергались такому смешению и обработке, которое позволило городам променять свое средневековое местное самоуправление на всеобщее господство буржуазии и публичную власть гражданского общества. Например, в Испании аристократия приходила в упадок, сохраняя свои худшие привилегии, а города утрачивали свою средневековую власть, не приобретая значения, присущего современным городам”
Абсолютная монархия не только нашла в Испании материал, по самой своей природе не поддающийся централизации, но она сделала все от нее зависящее, чтобы не допустить возникновения общих интересов, обусловленных разделением труда в национальном масштабе и многообразием внутреннего обмена, которые и являются единственно возможной основой для установления единообразной системы управления и общего законодательства. Таким образом, абсолютная монархия в Испании, имеющая лишь чисто внешнее сходство с абсолютными монархиями Европы вообще, должна скорее быть отнесена к азиатским формам правления. Испания, подобно Турции, оставалась скоплением дурно управляемых республик с номинальным сувереном во главе”
Другая особенность исторического развития Испании в XVI в. заключается в следующем. Результатом необычайного притока золота из Америки явилось резкое вздорожание всех продуктов – “революция цен”, которая затронула все европейские страны, но с особенной силой проявилась в Испании. Так как стало выгоднее покупать заграничные продукты, испанская промышленность во второй половине XVI в. сильно сократилась. В упадок пришло также и сельское хозяйство – отчасти по той же самой причине, отчасти вследствие массового разорения крестьян и обеднения огромного числа мелких дворян-земледельцев, не выдерживавших конкуренции с крупными помещиками, которые пользовались разными привилегиями.
К тому же соблазн легкой наживы в колониях или в европейских областях, подвластных Испании (Фландрия, южная Италия), путем военной службы, связанной с грабежом мирного населения, торговых и денежных спекуляций, разных темных афер, отвращал множество людей от производительного труда, создавая полчища авантюристов, мародеров, искателей счастья, принадлежащих к самым различным классам общества.
К этому надо добавить крайне неравномерное распределение поступавших из колонии богатств. Наибольшая часть их доставалась дворянству, которое стояло во главе всех колониальных предприятий и оказалось главным, если не единственным владельцем копей и рудников, где добывались ценные металлы. В свою очередь, из всего причастного к этому грабежу дворянства особенно богатела высшая аристократия, получавшая, помимо разных монополий и целых областей в Новом Свете, бесчисленные пенсии, синекуры и всякого рода подачки из рук короля.
В результате в эту раннюю стадию первоначального накопления в Испании не произошло имевшей место в других странах – особенно в Италии и Англии – консолидации буржуазии как класса на основе развития капиталистического хозяйства.
Испанский абсолютизм имел поэтому значительно более узкую социальную базу, чем абсолютизм в большинстве других европейских стран. Старые феодалы поневоле мирились с ним, тем более, что он в полной мере считался с их экономическими интересами, буржуазия по необходимости покорялась ему, а народные массы принимали его как наименьшее зло, видя в нем все же некоторую защиту против угнетения их феодалами. Истинную опору испанского абсолютизма составляло лишь среднее дворянство (“кабальерос”), поскольку эта система в полнейшей мере удовлетворяла его требованиям и интересам,- особенно же выделившаяся из него новая аристократия, которая образовала правящую верхушку общества.
Что же касается мелкого дворянства (“идальгии”), то, поскольку, с одной стороны, значительные слои его беднели и приходили в упадок, а с другой стороны, перед ним все же открывались соблазнительные перспективы и мелькал призрак славы, легкого обогащения, его отношение к абсолютизму было двойственным: идальгия была предана королевской власти или, по меньшей мере, лояльна, однако в то же время в ней таилось глубокое внутреннее недовольство, принимавшее иногда идеологически очень острые формы.
При таких условиях испанский абсолютизм все время нуждался для своей поддержки в вооруженной силе и являлся типическим военно-полицейским режимом. Другой опорой его была католическая церковь, “в качестве… наиболее общей санкции существующего феодального строя”. Густая сеть монастырей покрывала страну, насчитывавшую несколько сот тысяч священников и монахов.
Эта армия церковнослужителей яростно боролась со всякими проявлениями свободомыслия, не допуская, в частности, развития в Испании протестантских идей, и пропагандировала взгляды, угодные государственной власти.
Несмотря на шаткость своей основы, испанская монархия питала непомерные политические притязания. Сосредоточение под властью Карла V половины Западной Европы, не считая огромных владений в Америке, колоссальные богатства, притекавшие из колоний, безудержная смелость конкистадоров и мужество военачальников испанских армий – все это внушало испанскому дворянству преувеличенное представление о его собственной доблести и достоинствах, об исторической миссии его родины. Отсюда мечта Карла V о превращении Испании во всемирную монархию, которая утвердила бы католицизм всюду на земном шаре (“одна паства, один пастырь, одна вера, один властелин, один меч”, как выразился поэт Эрнандес де Акунья в сонете, поднесенном им королю).
Маркс говорит про этот период истории Испании так: “Это было время, когда Васко Нуньес Бальбоа водрузил знамя Кастилии на берегах Дарьена, Кортес – в Мексике, Писарро – в Перу; это было время, когда влияние Испании безраздельно господствовало в Европе, когда пылкое воображение иберийцев ослепляли блестящие видения Эльдорадо, рыцарских подвигов и всемирной монархии. Вот тогда-то исчезли испанские вольности под звон мечей, в потоках золота и в зловещем зареве костров инквизиции” 43.
При преемнике Карла I, Филиппе II (1556-1598), отчетливо обозначился политический и экономический кризис и всем начало становиться ясным, что великодержавная Испания, это многонациональное государство,- колосс на глиняных ногах. Широкие слои населения нищают, промышленность и земледелие приходят в упадок, происходит ряд государственных банкротств, одна за другой следуют внешнеполитические и военные неудачи: ряд поражений, нанесенных французами, отпадение Нидерландов, разгром “Непобедимой армады”, посланной в 1588 г. для завоевания Англии. Все это не в состоянии было образумить окружавшую Филиппа II военно-клерикальную клику, и король Испании по-прежнему грезил о превращении своей страны в один гигантский монастырь и о господстве над целым миром.
Инквизиция особенно свирепствовала при Филиппе II: по образцу изгнания в 1492 г. из Испании всех евреев он подготовил столь же гибельно отразившееся на экономике страны изгнание морисков, осуществленное уже после его смерти, в 1609 г. Преемники Филиппа II упорно продолжали ту же политику, в результате чего Испания в середине XVII в. совершенно утратила свой престиж, а к концу этого столетия опустилась до положения второразрядной европейской державы.
Всеми этими особенностями истории Испании определяется общий характер ее литературы в XVI – XVII вв. Литература испанского Возрождения отчетливс делится на два периода: раннее Возрождение (1475-1550) и зрелое Возрождение (1550 – первые десятилетия XVII в.).В начале этого периода в Испании, как и в большинстве других стран наблюдается зарождение того нового, критического и реалистического подхода к действительности, который характерен для ренессансного мировоззрения Испания насчитывает ряд выдающихся ученых и мыслителей, опрокидывавших старые предрассудки и пролагавших пути современному научному знанию Правда, среди них было мало деятелей настолько крупных, чтобы можно был” приписать им общеевропейское значение. Более других известны Хуан-Луи.
Вивес (1492-1540), философ, один из реформаторов педагогики, друг Эразм.. Роттердамского, и Мигель Сервет, философ и врач, близко подошедший в своиработах – еще до Гарвея – к установлению закона кровообращения. В 1553 г. он был сожжен Кальвином на костре за свободомыслие в вопросах, касавшихся некоторых христианских догматов.
Возникают типографии, усиленно переводятся греческие и римские писатели. Центром гуманистического движения становится основанный в 1508 г. университет в Алькала де Энарес. Тем не менее гуманистические идеи не получили в Испании своего полного философского развития.
Встречая, ввиду особенностей испанского абсолютизма, самое враждебное отношение к себе при дворе и среди аристократии, не находя поддержки со стороны буржуазии, они-были приглушены католической реакцией.
Однако и в таком придавленном состоянии гуманистическая мысль продолжала теплиться, вспыхивая иногда с огромной силой. При этом в испанском гуманизме и культуре Возрождения в Испании отчетливо выступают две характерные особенности. Во-первых, в идеологии Возрождения буржуазная струя гораздо менее ощутима, чем в других странах. Это объясняется тем, что развитие испанской буржуазии в XVI в. шло замедленными темпами и приняло уродливые формы. Народному сознанию деятельность буржуазии открывалась по преимуществу в паразитарных ее формах – торгового и ростовщического посредничества.
Отсюда заметные антибуржуазные тенденции у писателей Возрождения. Но, конечно, социальное зло нового буржуазного общества не могло раскрыться глазам испанских писателей даже в тех ограниченных историческими условиями пределах, в каких оно открывалось Рабле или Шекспиру. Для испанских писателей характерно перенесение всей социальной проблематики в отвлеченно-моральный план.
Во-вторых, многие характерные черты предшествующего исторического развития определили высокий уровень народного самосознания и, следовательно, его влияния на литературу. Именно поэтому гуманистические тенденции имели в литературе Испании не ученый и философски углубленный, а народный и импульсивный, но от этого нисколько не менее глубокий и еще более революционный характер. Однако демократизм ведущих явлений испанской культуры объясняет не только ее силу, но и некоторые ее слабости. Ведь демократическую массу Испании составляло в то время главным образом крестьянство, для которого весьма характерны устойчивые патриархальные идеалы. Сила гуманистической культуры Испании – в острой критике современной действительности, слабость же – в устремлении к патриархальной старине (что особенно ярко обнаружилось в распространении идеи “золотого века”, предшествовавшего будто бы нынешнему, “железному”) и в утопизме идеалов.
Отказываясь от утопизма, некоторые испанские писатели приходят к пессимистической оценке действительности и возможностей ее преобразования.
Гуманистические идеи в испанской ренессансной литературе находят выражение почти исключительно в поэтических образах, а не в теоретических сочинениях. По той же причине влияние античных и итальянских образцов, в некоторых случаях бесспорное, было в целом гораздо менее значительно в Испании, чем, например, во Франции или в Англии. Точно так же испанской литературе Возрождения в меньшей степени присущ культ формы и известного рода эстетизм, подсказанные этими образцами и типичные для большинства других национальных литератур эпохи. Напротив, ей свойственны мужественность, строгость, трезвость, большая конкретность образов и выражений, восходящие к средневековой испанской традиции.
Во всех этих отношениях испанская литература Возрождения имеет своеобразный, специфически национальный характер.
Религиозные веяния эпохи ярко отразились в этой литературе. Идеология и практика католицизма наложили сильный отпечаток как на народную жизнь, так и на жизнь привилегированных классов.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)