Памятники древней славянской книжности донесли до нашего времени разнообразные сведения о природе, зверях, птицах, рыбах и пресмыкающихся, а также о мифических зооморфных существах. Сказания о животных представлены в памятниках различных жанров: в так называемых “естественнонаучных” сочинениях, символико-толковательных произведениях, лексикографических трудах. Средневековые рассказы о животных предполагали не только и не столько описание природных объектов как таковых, но и рассматривали всех “ходештиих и летештиих” тварей с точки зрения символического, нравоучительного смысла, в них заключенного.
Для авторов Средневековья звери и птицы были не реальными представителями животного мира, а прежде всего символами, объектами богословских или морализаторских уподоблений. Славянские книжники подвергали символическому истолкованию не только образ в целом, но и отдельные его стороны, а также материальную оболочку образа – его имя; таким образом символика мыслилась изначально заложенной как в природе животных, так и в их именах. В символической интерпретации
имен-названий животных представлена модель взаимодействия телесного и духовного миров, которые соотносятся друг с другом через определенную знаковую абстракцию (имя связывается как с конкретным объектом, так и с его символическим значением). Памятники символико-толковательного типа (Толковая Палея, “Физиолог”, “Слово о рассечении человеческого естества”) всегда подчеркивают главенство символики над фактическим описанием.
Именно в пользу символики решают они вопрос о соотношении лексического и символического значений слова. Безусловно, такой обширный пласт лексики, отражающий представления славянских книжников о природе, не мог быть оставлен без внимания составителями исторических словарей. Названия животных из “Физиолога”, Толковой Пален, азбуковников включались в словники словарей церковнославянского и древнерусского языков, комментировались и объяснялись фрагментами текстов этих памятников. Но всегда ли должным образом оценивался контекст, из которого бралось название животного, всегда ли учитывалась жанровая специфика символико-толковательных памятников?
К сожалению следует признать, что символический аспект, столь ярко проявляющийся в этих произведениях, практически никогда не анализировался. Внимание комментаторов было направлено на лексическое значение слова, что подчас являлось причиной обедненной трактовки ряда лексем древнерусского языка. Так, в русской лексикографии XVIII-XX вв. наибольшее распространение получило толкование слова Алкионъ/алконостъ как ‘зимородок, ‘Alcedo atthis’. Однако памятники книжности по спискам XIV – XVII вв. выявляют иное значение, не тождественное значению зимородок’, а именно – ‘морская птица, несущая яйца в глубину моря и усмиряющая бури’. Основой для сказания об алконосте послужил греческий миф об Алкионе, превращенной в зимородка, но со временем не только образ отдалился от своего “прототипа” и получил новые черты, но трансформировалось также имя птицы (Алкион – алконост) Это способствовало формированию самостоятельного значения слова Алконост в древнерусском языке как обозначения мифической птицы, ставшей символом усмирения стихий.
Кажется правомерным в этой связи поставить вопрос о создании специального словаря названий животных по памятникам древнеславянской книжности. Этот словарь призван отразить не только лексику определенной области книжных знаний, но и специфику значений, возникающих у слова в результате функционирования как в сфере “естественнонаучных” представлений, так и в символическом контексте. Например, с лексической точки зрения слова Езгуля и Кукушка являются синонимами, вариантами имени одной и той же птицы Cuculus canoris. Но символическое наполнение этих имен различно: толкование, согласно которому кукушка является символом иудеев, отвергших учение Христа, прилагается только к лексеме Езгуля и ее вариантам и никогда к лексеме Кукушка, что обусловлено особым символическим контекстом, окружавшим название Езгуля в тексте-источнике (Толковая Палея). К одному персонажу могут прилагаться несколько символических значений.
Мифическая птица Феникс, возрождающаяся из пепла, в древнеславянской традиции может символизировать Христа, принесшего на землю “небесное слово”; Воскресение Христово; грядущее Воскресение всех умерших; мучеников-праведников; человека, претерпевшего страдания за грехи и обновившегося приобщением к божественной благодати. Таким образом реализуется одно из важнейших свойств категории символа – тяготение его к бесконечности. Символика одного и того же персонажа может иметь прямо противоположные значения. Еж, отрясающий виноградные гроздья, предстает как образ дьявола, разоряющего “виноградник” человеческих душ; но этот же образ ежа может относиться к любвеобильным родителям, заботящимся о пропитании своих чад.
Соотнесение различных имен одного и того же объекта с общим для всех них символическим значением дает богатый материал для разработки проблемы лексической вариативности символа (так внешнюю сторону одного символа представляют лексические варианты типа Бобръ – касторъ, неясыть – пеликанъ, пеларгосъ – стеркъ – буско и т. д.). С другой стороны, приложение одного и того же символического значения к различным лексемам свидетельствует о вариативности символизируемого объекта (один сюжет с соответствующим толкованием посвящен Пеликану, дятлу и Аисту – родители оживляют своей кровью мертвых птенцов; Аисту и Удоду – дети заботятся о престарелых родителях). Словник такого семантического словаря будет достаточно пестрым. Из-за разнообразия источников (переводные и оригинальные сочинения; тексты на церковнославянском, древнерусском языках и на “простой мове”) в словарную часть войдут славянские слова, заимствования из других языков, кальки, а также имена, возникшие в результате искажения или неверного прочтения исходного текста.
Словарные статьи также будут разниться между собой – от кратких лексических соответствий (слово – слово) до развернутых “энциклопедических” толкований (слово – текст). Характер словарной статьи должен определяться характером текста, из которого берется лексическая единица, и наличием/отсутствием символического контекста. Но именно в этом разнообразии и отразится все богатство древнеславянской “лексики природы”, весь спектр значений, заложенных в слове в определенным образом построенном фрагменте текста. Предполагается также ввести в словарь и анализ иконографических изображений животных (живописные миниатюры украшают многие из рукописных сборников).
Небезынтересно будет проследить, каким образом словесное описание “переводилось” славянскими книжниками в изобразительный ряд. Структура словарной статьи представляется следующим образом: 1. Раскрытие лексического значения. К словарному слову указывается язык-источник, варианты данного названия.
Для комментария предпочтение отдается текстам, сохранившим следы мифологических, архаических, фантастических представлений и наиболее ярко Демонстрирующим характер памятников из круга “естественнонаучной” литературы. 2. Объяснение символических значений. По материалам источников выявляются все возможные уподобления; возможно установление основных типов символических значений. 3. Иконография.
Сформированный таким образом словарь позволит во всем разнообразии представить лексику древнеславянских памятников, повествующих о природе, и показать, как разрабатывается общий лексический материал в контексте разных культурных и языковых традиций.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)