Золотые плоды
На одной из выставок в светской беседе случайно заходит речь о новом, недавно опубликованном романе. Сначала о нем никто или почти никто не знает, но внезапно к нему просыпается интерес. Критики считают своим долгом восхищаться “Золотыми плодами” как чистейшим образцом высокого искусства – вещью, замкнутой в себе, превосходно отшлифованной, вершиной современной литературы.
Написана хвалебная статья некоего Брюлэ. Никто не смеет возразить, даже бунтари молчат. Поддавшись захлестнувшей всех волне, роман читают даже те, у кого на современных писателей никогда не хватает времени.
Кто-то авторитетный, к кому самые слабые “бедные невежды”, блуждающие в ночи, вязнущие в трясине, обращаются с мольбой высказать свое собственное суждение, отваживается отметить, что при всех неоспоримых достоинствах романа есть в нем и некоторые недочеты, например в языке. По его мнению, в нем много запутанности, он неуклюж, даже иногда тяжеловат, но и классики, когда они были новаторами, тоже казались запутанными и неуклюжими. В целом книга современна и превосходно
отражает дух времени, а это и отличает настоящие произведения искусства.
Кто-то другой, не поддавшись всеобщей эпидемии восторга, вслух не выражает своего скептицизма, но напускает на себя презрительный, немного раздраженный вид. Его единомышленница лишь наедине с ним осмеливается признаться в том, что тоже не видит в книге достоинств: по ее мнению, она трудна, холодна и кажется подделкой.
Иные знатоки видят ценность “Золотых плодов” в том, что книга правдива, в ней есть удивительная точность, она реальнее самой жизни. Они стремятся разгадать, как она сделана, смакуют отдельные фрагменты, подобно сочным кускам какого-нибудь экзотического фрукта, сравнивают это произведение с Ватто, с Фрагонаром, с рябью воды в лунном свете.
Наиболее экзальтированные бьются в экстазе, словно пронзенные электрическим током, другие убеждают, что книга фальшива, в жизни так не бывает, третьи лезут к ним с объяснениями. Женщины сравнивают себя с героиней, обсасывают сцены романа и примеряют их на себя.
Кто-то пробует проанализировать одну из сцен романа вне контекста, она кажется далекой от реальности, лишенной смысла. О самой сцене известно лишь, что молодой человек накинул на плечи девушки шаль. Засомневавшиеся просят убежденных сторонников книги разъяснить им некоторые детали, но “убежденные” отшатываются от них, как от еретиков.
Они нападают на одинокого Жана Лабори, особенно старательно отмалчивающегося. Страшное подозрение тяготеет над ним. Он начинает, запинаясь, оправдываться, успокаивать остальных, пусть все знают: он – пустой сосуд, готовый принять все, чем они пожелают его наполнить.
Кто не согласен – притворяется слепым, глухим. Но находится одна, не желающая поддаваться: ей кажется, что “Золотые плоды” – это скука смертная, а если есть в книге какие-то достоинства, то просит доказать их с книгой в руках. Те, кто думает так же, как она, расправляют плечи и благодарно ей улыбаются. Может быть, они давно увидели достоинства произведения сами, но решили, что из-за такой малости нельзя называть книгу шедевром, и тогда они будут смеяться над остальными, над неизбалованными, довольствующимися “жидкой кашицей для беззубых”, будут обращаться с ними, как с детьми. Однако мимолетная вспышка сразу оказывается притушена.
Все взгляды обращаются к двум маститым критикам. В одном ураганом бушует мощный ум, от мыслей в его глазах лихорадочно вспыхивают блуждающие огоньки. Другой похож на бурдюк, наполненный чем-то ценным, чем он делится только с избранными.
Они решают поставить на место эту слабоумную, эту возмутительницу спокойствия и объясняют достоинства произведения заумными терминами, еще больше запутывающими слушателей. И те, кто на миг вознадеялся выйти на “солнечные просторы”, снова оказываются гонимыми в “бесконечную ширь ледяной тундры”.
Только один из всей толпы постигает истину, замечает заговорщический взгляд, которым обмениваются те двое, прежде чем тройным замком запереться от остальных и высказать свое суждение. Теперь все раболепно им поклоняются, он одинокий, “постигший истину”, все ищет себе единомышленника, а когда наконец находит, то те двое смотрят на них, как на умственно отсталых, которые не могут разбираться в тонкостях, посмеиваются над ними и удивляются, что они все еще так долго обсуждают “Золотые плоды”.
Вскоре появляются критики – такие, как некий Моно, который называет “Золотые плоды” “нулем”; Меттетадь идет еще дальше и резко выступает против Брейе. Некая Марта находит роман смешным, считает его комедией. К “Золотым плодам” подходят любые эпитеты, в нем есть все на свете, считают некоторые, это реальный, самый настоящий мир.
Есть те, кто был до “Золотых плодов”, и те, кто после. Мы – поколение “Золотых плодов”, так нас будут называть, – подхватывают другие. Предел достигнут. Однако все явственней слышны голоса, называющие роман дешевкой, пошлятиной, пустым местом.
Верные сторонники уверяют, что писатель допустил некоторые недостатки нарочно. Им возражают, что если бы автор решил ввести в роман элементы пошлости обдуманно, то он бы сгустил краски, сделал бы их сочней, превратил бы в литературный прием, а скрывать недостатки под словом “нарочно” смешно и неоправданно. Кого-то этот аргумент сбивает с толку.
Однако благожелательного критика толпа жаждущих истины просит с книгой в руках доказать ее красоту. Он делает слабую попытку, но его слова, срываясь с языка, “опадают вялыми листьями”, он не может отыскать ни одного примера для подтверждения своих хвалебных отзывов и с позором ретируется. Персонажи сами удивляются, каким образом им случается все время присутствовать при невероятных переменах отношения к книге, но это уже кажется вполне привычным.
Все эти беспричинные внезапные увлечения похожи на массовые галлюцинации. Еще совсем недавно никто не осмеливался возражать против достоинств “Золотых плодов”, а вскоре оказывается, что о них говорят все меньше и меньше, затем вообще забывают, что такой роман когда-либо существовал, и лишь потомки через несколько лет смогут точно сказать, является ли эта книга истинной литературой или нет.
Вариант 2
На одном из мероприятий, в разговоре заходит речь об опубликованном новом романе. Люди начинают говорить о нем и нескрываемым интересом. Критики выражают свое мнение о “Золотых плодах”, восхищаясь произведением.
Поддавшись всеобщему ажиотажу, роман причитывают даже те, кто не обращает особого внимания на современную литературу.
Некоторые пытаются провести анализ одной из сцен. Она кажется далекой от реального восприятия, и лишена всякого смысла. Сама сцена рассказывает о том, что молодой человек накидывает на плечи девушки шаль. Сомневающиеся, просят знатоков книги пояснить некоторые моменты, но те отшатываются от них.
Они расспрашивают одинокого мужчину, Жана Лабори, который старается отмолчаться от расспросов. Многие начинают подозревать Жана в недосказанности. Он говорит, запинаясь, и начинает оправдываться, успокаивая остальных.
Жан говорит о том, что он подобен пустому сосуду, который может принимать все, чем его наполняют.
Однако появляется одна девушка, которая не желает поддаваться развивающемуся ажиотажу. По ее мнению, “Золотые плоды”, являются скучным произведением. А если в нем и есть какие-то стоящие моменты, то она просит знатоков показать их ей. Те, которые придерживаются того же мнения, с благодарностью улыбаются ей.
Кажется, что они давно увидели достоинства книги, но не считают ее шедевром литературы, и тогда они с нескрываемым чувством будут смеяться над другими, которые довольствуются только малым. Но мимолетная вспышка, которая должна была положить зерно сомнений, сразу погашается. А взгляды переходят на двух известных критиков.
В одном из них, проясняется большой ум, от мыслей которого, его глаза блестят лихорадочным светом. Другой подобен бурдюку, который имеет ценное содержимое. Но своими знаниями он делится только с избранными. Эти критики, решили поставить на место женщину, которая вздумала посеять смуту. Они поясняют достоинства произведения со своей точки зрения, еще больше запутывая окружение.
И те, кто на минуту понадеялся познать суть, снова оказались загнанными в беспросветную тьму.
Вскоре нашлись критики, взгляды которых кардинально противоположны. Моно, называет книгу полным нулем. Меттетадь очень резко спорит с Брейе. А Марта вообще находит роман смешным, и причисляет его к комедиям. Однако все больше слышаться голоса, называющие роман пошлым и дешевым сочинением.
Вскоре, разгорается нешуточный спор.
Один из критиков, указывает на красоту повествования, и толпа жаждет доказательств. Он пытается сделать слабую попытку, но не находит достаточных слов для объяснения своей гипотезы. В итоге он уходит.
В конце, роман становится забытым, и только следующие поколения смогут точно определить, была ли эта книга истинным шедевром или нет.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)