Тропик Рака
Опытным полем, на котором развертывается парадоксальное и противоречивое течение одной человеческой жизни – жизни неимущего американца в Париже рубежа 1920-1930-х гг., – становится, по существу, вся охваченная смертельным кризисом западная цивилизация XX столетия.
С Генри, героем книги, мы впервые сталкиваемся в дешевых меблирашках на Монпарнасе на исходе второго года его жизни в Европе, куда его привело непреодолимое отвращение к регламентированно-деловому, проникнутому духом бескрылого практицизма и наживы образу жизни соотечественников. Не сумев прижиться в мелкобуржуазном кругу бруклинских иммигрантов, из семьи которых он родом, “Джо” (как называют его иные из теперешних приятелей) стал добровольным изгоем из своего погрязшего в материальных заботах отечества. С Америкой его связывает лишь память о вернувшейся на родину бывшей жене Моне да постоянная мысль о денежном переводе из-за океана, который вот-вот должен прийти на его имя.
До поры делящий крышу с перебивающимся случайными приработками литератором-эмигрантом Борисом, он постоянно
одержим мыслью о том, как добыть денег на пропитание, и еще – спорадически накатывающими приступами эротического влечения, от времени до времени утоляемого с помощью жриц древнейшей профессии, которыми кишат улицы и переулки богемных кварталов французской столицы.
Герой-повествователь – типичное “перекати-поле”; из бесчисленных житейских передряг, складывающихся в цепь осколков-фрагментов, его неизменно выручает интуитивный здравый смысл и приправленная порядочной дозой цинизма неистребимая тяга к жизни. Он ничуть не лукавит, признаваясь самому себе: “Я здоров. Неизлечимо здоров. Ни печалей, ни сожалений. Ни прошлого, ни будущего.
Для меня довольно и настоящего”.
Париж, “точно огромный заразный больной, разбросавшийся на постели Красивые улицы выглядят не так отвратительно только потому, что из них выкачан гной”. Но Генри/Джо обитает в естественном для него окружении шлюх, сутенеров, обитателей борделей, авантюристов всех мастей… Он с легкостью вписывается в жизнь парижского “дна”, во всей его натуралистической неприглядности.
Но мощное духовное начало, тяга к творчеству парадоксально сосуществуют в натуре Генри/Джо с инстинктивным гласом утробы, превращая шокирующий физиологичностью деталей рассказ о теневой стороне бытия в феерическую полифонию возвышенного и земного.
Презирающий отечество как образцовую цитадель вульгарной буржуазности, не питающий ни малейших иллюзий относительно перспектив всей современной цивилизации, он движим честолюбивым стремлением создать книгу – “затяжное оскорбление, плевок в морду Искусству, пинок под зад Богу, Человеку, Судьбе, Времени, Любви, Красоте…” – и в процессе этого на каждом шагу сталкивается с неизбывной прочностью накопленной человечеством за века Культуры. И Спутники, к которым прибивает Генри/Джо полуголодное существование, – тщетно взыскующие признания литераторы Карл, Борис, Ван Норден, драматург Сильвестр, живописцы Крюгер, Марк Свифт и другие – так или иначе оказываются перед лицом этой дилеммы.
В хаосе пораженного раковой опухолью отчуждения существования неисчислимого множества одиночек, когда единственным прибежищем персонажа оказываются парижские улицы, каждое случайное столкновение – с товарищем по несчастью, собутыльником или проституткой – способно развернуться в “хэппенинг” с непредсказуемыми последствиями. Изгнанный с “Виллы Боргезе” в связи с появлением экономки Эльзы Генри/Джо находит кров и стол в доме драматурга Сильвестра и его подруги Тани; затем обретает пристанище в доме промышляющего торговлей жемчугом индуса; неожиданно получает место корректора в американской газете, которое спустя несколько месяцев по прихоти случая теряет; потом, пресытившись обществом своего помешанного на сексе приятеля Ван Нордена и его вечно пьяной сожительницы Маши (по слухам – русской княгини), на некоторое время становится преподавателем английского в лицее в Дижоне, чтобы в конце концов весною следующего года снова оказаться без гроша в кармане на парижских улицах, в еще более глубокой убежденности в том, что мир катится в тартарары, что он – не более чем “серая пустыня, ковер из стали и цемента”, в котором, однако, находится место для нетленной красоты церкви Сакре-Кер, неизъяснимой магии полотен Матисса (“…так ошеломляет торжествующий цвет подлинной жизни”), поэзии Уитмена (“Уитмен был поэтом Тела и поэтом Души. Первым и последним поэтом.
Сегодня его уже почти невозможно расшифровать, он как памятник, испещренный иероглифами, ключ к которым утерян”). Находится место и царственному хороводу вечной природы, окрашивающей в неповторимые тона городские ландшафты Парижа, и торжествующему над катаклизмами времени величавому течению Сены: “Тут, где эта река так плавно несет свои воды между холмами, лежит земля с таким богатейшим прошлым, что, как бы далеко назад ни забегала твоя мысль, эта земля всегда была и всегда на ней был человек”.
Стряхнувший, как ему кажется, с себя гнетущее ярмо принадлежности к зиждущейся на неправедных основах буржуазной цивилизации Генри/Джо не ведает путей и возможностей разрешить противоречие между охваченным лихорадкой энтропии обществом и вечной природой, между бескрылым существованием погрязших в мелочной суете современников и вновь и вновь воспаряющим над унылым горизонтом повседневности духом творчества. Однако в страстной исповедальности растянувшейся на множество томов автобиографии Г. Миллера (за “Тропиком Рака” последовали “Черная весна” (1936) и “Тропик Козерога” (1939), затем вторая романная трилогия и полтора десятка эссеистических книг) запечатлелись столь существенные приметы и особенности человеческого удела в нашем бурном и драматичном веке, что у эксцентричного американца, стоявшего у истоков авангардистских исканий литературы современного Запада, и сегодня немало учеников и последователей. И еще больше – читателей.
Вариант 2
В основу произведения, в котором описывается течение одной человеческой жизни бедного американца, живущего в Париже в 20-е 30-е годы двадцатого столетия вложена вся охваченная экономическим кризисом того времени западная цивилизация.
С главным персонажем книги, читатель сталкивается впервые в дешевых квартирах на Монпарнасе, на втором году его проживания в Европе. Сюда его привело отвращение к практицизму и жажде наживы его соотечественников. Не сумев влиться в мелкобуржуазный круг бруклинских иммигрантов, Генри решает перебраться в Европу, в поисках своего счастья. С Америкой его связывала только память о вернувшейся на родину жене, и постоянная мысли о денежном переводе, который каждый месяц Генри ждет от своей жены.
В Европе он делит жилплощадь с таким же неудачником – литератором Борисом. Генри постоянно думает о том, где можно раздобыть денег для безбедного существования, но так и не может найти выхода из сложившейся ситуации. Постепенно Джо, как его здесь называют, скатывается до самых низов общества, находя здесь утешение в удовлетворении своих эротических желаний, пользуясь, время от времени, услугами жриц любви.
Герой романа, является типичным человеком баз жизненных целей, которого выручает из разнообразных передряг его цинизм и интуитивный здравый смысл. Он живет в окружении проституток, авантюристов и сутенеров, которых полным полно на улицах Парижа.
Генри легко вписался в самое дно парижской жизни. Но Джо не является обычным бедолагой, каких в это время было полно на улицах. Его духовное начало и тяга к жизни выделяют Генри из всех, подобных обитателей трущоб.
Рассказывая о своей жизни, он дает читателю понять ту шокирующую физиологичность деталей с теневой стороной бытия, которая превращается в феерию возвышенного и земного.
Генри презирает свою Родину, как показатель вульгарной буржуазии, которая не питает никаких иллюзий по отношению к перспективам современной цивилизации. Джо стремится написать свою книгу, и на каждом шагу встречается с людьми которые, как и он ведут полуголодное существование. Все его друзья, которые ищут признания в мире литературы, оказываются перед лицом безысходности этого бытия.
Генри оказывается в хаосе, который поражен раковой опухолью отчуждения. В его мире нет единства. Он оказывается обреченным на одинокое существование в Париже, где каждое знакомство с различными людьми способно развернуться непредсказуемым финалом.
Его прогоняют с “Виллы Боргезе” с появлением новой экономки Эльзы. Затем он находит жилье в доме драматурга Сильвестра и его девушки Тани. После этого он снова переезжает в дом продавца жемчуга, индуса. Неожиданно получает работу в одной американской газете, которую через несколько месяцев теряет. Потом Генри переезжает в Дижон, где становится учителем английского языка в лицее.
В итоге он снова оказывается на улицах Парижа без гроша в кармане.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)