Гражданская война. После сражения с белыми в живых остались лишь малиновый комиссар Евсюков( малиновый – из-за цвета куртки и лица), двадцать три и Марютка. Они прорвали фронт, но оказались одни в холодной пустыне.
Несколько верблюдов, немного пищи – вот все, что было у красноармейцев.
“Особая между ними была Марютка. Круглая рыбачья сирота Марютка… С семилетнего возраста двенадцать годов просидела верхом на жирной от рыбьих потрохов скамье, в брезентовых негнущихся штанах, вспарывая ножом серебряно-скользкие сельдяные брюха”.
Когда грянула Гражданская война она добровольно ушла воевать за красных.
“Марютка – тоненькая тростиночка прибрежная, рыжие косы заплетает венком под текинскую бурую папаху, а глаза Марюткины шалые, косо прорезанные, с желтым кошачьим огнем.” Она мечтательная девушка, пишущая бездарные, но от чистого сердца, стихи. Их не принимают в печать, но она с упорством строчит новые. Если ее стихи не были хороши, то стреляла Марютка без промаха “и говорила каждый раз: – Тридцать девятый, рыбья холера. Сороковой, рыбья холера.”
Такая
была Марютка, шедшая вместе с двадцатью тремя и Евсюковым через холодную пустыню. Переход был сложен, еда заканчивалась, боевой дух все больше угасал. На совете было решено идти до Арала, в киргизские земли. Наутро Марютка разбудила Евсюкова – она разведала, что недалеко проходит караван. Комиссар поднимает людей, и они идут навстречу киргизскому каравану.
При подходе их обстреляли – среди торговцев оказалось несколько белогвардейцев. Но караван был захвачен красными. Один из белых сдался – это был поручик Говоруха-Отрок, который должен был передать в штаб белых важное донесение.
Марютка стреляла в него – но промазала. 41-й остался жив.
Охрану пленного поручили Марютке. Она связала его и привязала к себе веревку. Верблюдов у красных украли киргизы, так что они продолжили свой дальнейший переход пешими.
Холод и голод истощали силы людей. Но они смогли добраться до киргизских земель.
Там красных приняли, накормили, дали отдохнуть. Марютка обсуждала с поручиком свои стихи. Евсюков узнал, что на берег выбросило бот.
Он решает отправить пленного, Марютку и еще двух красноармейцев в штаб. Во время плавания шторм выносит бот на берег небольшого рыбацкого острова. Товарищи Марютки погибают, Ей и Говорухе-Отроку удается спастись. Чтобы спрятаться от грозы, они прячутся в одном из рыбных сараев. Ночью бот уносит в море.
Поручик заболевает. Марютка его выхаживает. В это время в ней посыпаются нежные чувства у нему.
Когда наконец Говоруха-Отрок выздоравливает, они перебираются в другой сарай, где Марютка нашла оставленные хозяевами небольшие запасы муки. Там они остались, выжидая весны, когда начнут ходить по Аралу корабли и спасут их. В Марютке все больше крепнут чувства к поручику, тот тоже полюбил ее за простоту и искренность. Каждый вечер Говоруха-Отрок рассказывает девушки истории, которые когда-то читал. Он говорит, что устал, и не хочет больше бороться.
Поручик предлагает Марютке бросить все и уехать с ним. Но девушка твердо считает, что должна помочь свершиться пролетарской революции. Она за победу красных.
Марютка возмущена конформистским отношением Говорухи-Отрока к творящимся в стране событиям: “Другие горбом землю под новь распахивают, а ты? Ах и сукин же сын!”
“Три дня после ссоры не разговаривали поручик и Марютка”. Но все же он признал правоту девушки: “Поумнел, голубушка! Поумнел! Спасибо – научила! Если мы за книги теперь сядем, а вам землю оставим в полное владение, вы на ней такого натворите, что пять поколений кровавыми слезами выть будут.
Нет, дура ты моя дорогая. Раз культура против культуры, так тут уже до конца. Пока…”
В этот момент на горизонте появляется корабль. Но их спасителями были белые. Марютка строго помнила наказ Евсюкова: “На белых нарветесь ненароком, живым не сдавай”.
Она стреляет в поручика.
“Поручик упал головой в воду. В маслянистом стекле расходились красные струйки из раздробленного черепа.
Марютка шагнула вперед, нагнулась. С воплем рванула гимнастерку на груди, выронив винтовку.
В воде на розовой нити нерва колыхался выбитый из орбиты глаз. Синий, как море, шарик смотрел на нее недоуменно-жалостно.
Она шлепнулась коленями в воду, попыталась приподнять мертвую, изуродованную голову и вдруг упала на труп, колотясь, пачкая лицо в багровых сгустках, и завыла низким, гнетущим воем:
– Родненький мой! Что ж я наделала? Очнись, болезный мой!
Синегла-азенький!
С врезавшегося в песок баркаса смотрели остолбенелые люди.”
(1 votes, average: 5.00 out of 5)