Николай Николаевич
Бывший вор-карманник Николай Николаевич за бутылкой рассказывает историю своей жизни молчаливому собеседнику.
Он освободился девятнадцати лет, сразу после войны. Тетка его прописала в Москве. Николай Николаевич нигде не работал – куропчил (воровал) по карманам в трамвайной толчее и был при деньгах.
Но тут вышел указ об увеличении срока за воровство, и Николай Николаевич, по совету тетки, устраивается работать в лабораторию к своему соседу по коммунальной квартире, ученому-биологу по фамилии Кимза.
Неделю Николай Николаевич моет склянки и однажды в очереди у буфета, повинуясь привычке, вытаскивает у начальника кадров бумажник. В туалете он обнаруживает в бумажнике не деньги, а доносы на сотрудников института. Николай Николаевич спускает все это “богатство” в унитаз, оставив лишь донос на Кимзу, которому его показывает. Тот бледнеет и растворяет донос в кислоте. Назавтра Николай Николаевич говорит Кимзе, что бросает работу.
Кимза предлагает ему работать в новом качестве – стать донором спермы для своих новых опытов, равных которым
не было в истории биологии. Они обговаривают условия: оргазм ежедневно по утрам, рабочий день не нормирован, оклад – восемьсот двадцать рублей. Николай Николаевич соглашается.
На всякий случай вечером он идет посоветоваться насчет своей будущей работы с приятелем – международным “уркой”. Тот говорит, что Николай Николаевич продешевил – “я бы этим биологам поштучно свои живчики продавал. На то им и микроскопы дадены – мелочь подсчитывать. Жалко вот, нельзя разбавить малофейку.
Ну, вроде как сметану в магазине. Тоже навар был бы”. Николай Николаевич рассчитывает в будущем постепенно поднять цену.
В первый раз он заполняет пробирку наполовину – “целый млечный путь”, как говорил когда-то его сосед по нарам, астроном по специальности. Кимза доволен: “Ну, Николай, ты супермен”.
Николай Николаевич “выбивает” повышение оклада до двух тысяч четырехсот, специально бросает в пробирку грязь с каблука – в результате этой хитрости, якобы для стерильности рабочего процесса, получает в месяц два литра спирта. На радостях Николай Николаевич напивается с международным уркой и назавтра на рабочем месте никак не может довести себя до оргазма. Он весь взмок, рука дрожит, но ничего не получается.
В дверь просовывает голову какой-то академик: “Что же вы, батенька, извергнуть не можете семечко?” Вдруг одна младшая научная сотрудница, Влада Юрьевна, входит в комнату, выключает свет – и своей рукой берет Николая Николаевича “за грубый, хамский, упрямую сволочь, за член…”. Николай Николаевич во время оргазма орет секунд двадцать так, что звенят пробирки и перегорают лампочки, и падает в обморок.
В следующий раз у него опять не получается справиться самостоятельно, но уже по другой причине. Оказывается, Николай Николаевич влюбился и думает только о Владе Юрьевне. Она снова приходит на помощь. После работы Николай Николаевич выслеживает Владу Юрьевну, чтобы узнать, где она живет.
Ему хочется “просто так смотреть на лицо ее белое… на волосы рыжие и глаза зеленые”.
Назавтра Николаю Николаевичу сообщают, что его живчика поместили Владе Юрьевне и она забеременела. Николай Николаевич расстроен до слез, что таким способом соединен со своей возлюбленной, но она говорит: “Я вас понимаю… все это немного грустно. Но наука есть наука”.
Комиссия, состоящая из руководства института и людей “не из биологии”, закрывает лабораторию, так как генетика объявлена лженаукой. Николаю Николаевичу устраивают допрос, в чем заключалась его работа, но он, пользуясь своим лагерным опытом, швыряет в рыло замдиректора чернильницу и симулирует припадок эпилепсии. Корчась на полу, он слышит, как замдиректора отказывается от своей жены – Влады Юрьевны.
Николай Николаевич вырывается из института, едет к Владе Юрьевне домой и перевозит ее к себе, а сам идет ночевать к международному урке. Утром он дома застает бледную Владу Юрьевну, лежащую на диване, и Кимзу, который щупает ее пульс. На нервной почве у Влады Юрьевны случился выкидыш. Николай Николаевич выхаживает Владу Юрьевну, спит рядом с ней на полу.
Выдерживать такое близкое соседство он не в силах, но она признается в своей фригидности. Когда же между ними происходит то, о чем так мечтал Николай Николаевич, и когда он “рубает, как дрова в кино “Коммунист”, Влада Юрьевна, прислушиваясь к себе, кричит: “Этого не может быть!” В ней просыпается страсть. Каждую ночь они любят друг друга до обморока, приводя друг друга по очереди в сознание нашатырем.
Кимза приносит домой микроскоп – продолжать опыты, и Николай Николаевич раз в неделю сдает сперму “для науки” – уже бесплатно.
Жизнь продолжается: уже морганистов и космополитов разоблачили, Влада Юрьевна идет работать старшей медсестрой, Николай Николаевич устраивается санитаром. Они переживают тяжелые времена. Но тут умирает Сталин. Кимзе возвращают лабораторию, он берет к себе Владу Юрьевну и Николая Николаевича – опыты продолжаются. Николая Николаевича обвешивают датчиками, изучая энергию, которая выделяется при оргазме.
Однажды его сперму вводят одной шведской даме, и у нее рождается сын, который, правда, ворует – пошел в папу. Во время опытов Николай Николаевич читает книги и делает открытие: степень возбуждения зависит от читаемого текста. От соцреализма, например, хоть плачь, а не встает, а от чтения, например, Пушкина, “Отелло” или “Мухи-цокотухи” (особенно когда паучок муху уволок) эффект наибольший. Один академик, проанализировав данные, сообщает Николаю Николаевичу свой вывод: вся советская наука, особенно марксизм-ленинизм, – сплошная “суходрочка”. “Партия дрочит. Правительство онанирует.
Наука мастурбирует”, – и всем кажется, что после этого, как при оргазме, вдруг настанет светлое будущее. Академик радуется, что от этой суходрочки не погиб в Николае Николаевиче человек, и спрашивает, каким настоящим делом хочет он заняться после опытов. Николай Николаевич вспоминает одну полезную книгу, выпущенную еще при царе, – “Как самому починить свою обувь”, от которой у него “стоял, как штык”, и решает пойти работать сапожником. “А как же вы тут без меня?” – спрашивает он у академика. “Управимся.
Пусть молодежь сама дрочит. Нечего делать науку в белых перчатках”, – отвечает академик и обещает прийти к Николаю Николаевичу чинить туфли. И Николай Николаевич решает оставить на работе записку: “Я завязал. Пусть дрочит Фидель Кастро.
Ему делать нечего” – и слинять. Он представляет, как Кимза бросится к Владе Юрьевне в отчаянии: “Остановится сейчас из-за твоего Коленьки наука”. А Влада Юрьевна ответит: “Не остановится.
У нас накопилось много необработанных фактов. Давайте их обрабатывать”.
Вариант 2
Бывший вор – рецидивист Николай Николаевич, расположившись удобно за столом с бутылкой водки, ведет повествование истории своей судьбы неизвестному собеседнику.
В первый раз он освободился из тюрьмы, когда ему было 19 лет. Родная тетка сделала ему прописку в Москве. Николай не хотел работать, а продолжал заниматься воровством в трамваях, тем самым зарабатывая себе на жизнь.
После того, как вышел приказ об увеличении сроков за кражи, он устроился работать в лабораторию к соседу – химику, по фамилии Кимза.
Целую неделю Николай Николаевич занимался мытьем посуды для лаборатории, и по привычке вытащил из кармана начальника отдела бумажник. Зайдя в туалет, он обнаружил в кошельке записки с доносами на сотрудников института. После того, как он предъявил бумагу с доносом Кимзе, тот побледнел и растворил бумагу в кислоте. На следующий день Николай уволился с работы.
Кимза предложил ему другую работу. Николай должен был стать донором спермы для лаборатории. Они договорились о графике и оплате работы, после чего Николай Николаевич согласился.
Вечером он решил пойти к своему товарищу и посоветоваться по поводу новой работы. Тот посоветовал поднять цену за подобное донорство, и Николай решил в будущем поговорить о новой оплате.
С самого первого раза, Николаю удалось наполнить пробирку до половины. А затем и поднять стоимость своих услуг до 2400 рублей. Кроме того, он выбивает у своего начальника два литра спирта в месяц, и на радостной ноте напивается в этот же вечер.
Наутро Николай никак не смог довести себя до оргазма. Здесь в комнату вошла молодая научная сотрудница и вместе они довели Николая до оргазма, в приступе которого Николай кричал секунд двадцать.
В другой раз ему также не удается самостоятельно совершить извержение спермы. Но в этот раз все дело заключалось в проснувшихся чувствах Николаевича к молодой сотруднице Владе Юрьевне. Он пытается разузнать адрес лаборантки, чтобы еще разок увидеть эти прекрасные глаза.
На следующий день Николаю сообщили, что с помощью его живчика оплодотворили Владу Юрьевну. Он сильно расстроился, что таким образом его соединили с младшей сотрудницей. На это Влада ответила, что все делается ради науки.
Через некоторое время, комиссия из института закрывает лабораторию, а Николаю устроили допрос, о его деятельности. По старой лагерной привычке, он изобразил приступ эпилепсии, и его выносят из кабинета допроса. В след он услышал, как муж Влады Юрьевны отказался от нее. После этого Николай перевозит Владу к себе, а сам живет у старого друга.
Однако случилось так, что любимая потеряла ребенка.
Но время продолжает свой ход, и Николай с Владой становятся страстными любовниками. К ним домой приходит Кимза, который приносит пробирки для спермы. Николай каждое утро сдает новую порцию, уже бесплатно.
Через некоторый период времени, Влада устраивается старшей медсестрой, а Николай работает санитаром. Когда умер Сталин, Кимзе вернули лабораторию, и они снова стали заниматься опытами. При этом, Николая Николаевича обвешали различными индикаторами, которые должны фиксировать уровень энергии, выделяющейся при оргазме.
Николай начинает всерьез заниматься анализом своей деятельности. И однажды приходит к выводу, что книги, очень сильно влияют на потенцию. Посоветовавшись с одним академиком, он узнает, что все политики и ученые только и делают, что занимаются мастурбацией.
В процессе разговора Николай понимает, что всю жизнь мечтал стать сапожником и бросает лабораторию, оставив на работе записку: ” Я завязал. Пусть дрочит Фидель Кастро. Ему делать нечего”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)