Нагие и мертвые
Вторая мировая война. Тихоокеанский театр военных действий. История высадки и захвата американцами вымышленного острова Анапопей, где сосредоточились японцы, развивается как бы на нескольких уровнях.
Это хроника боевых действий, подробное воссоздание атмосферы будней войны, это психологический портрет человека на войне, данный через сочетание изображений отдельных представителей американского десанта, это вырастающий на заднем плане и образ довоенной Америки и, наконец, это роман-эссе о власти.
Композиция романа определяется существованием трех разделов. Собственно повествование – история штурма и захвата Анапопея – перебивается драматургическими вкраплениями (“хор”), где дают о себе знать голоса персонажей, без авторских комментариев, а также экскурсами в прошлое действующих лиц (так называемая Машина времени). Машина времени – это краткие биографии героев, представляющих самые разные социальные группы и регионы Америки.
Ирландец Рой Галлахер, мексиканец Мартинес, техасец Сэм Крофт, бруклинский еврей Джо Голдстейн, поляк
Казимир Женвич и многие другие предстают перед читателями как “типичнейшие представители” страны, где и во времена мирные идет жестокая борьба за существование и выживают лишь сильнейшие.
Война – привычное состояние человечества, каким изображает его автор. Американцы сражаются с японцами за Анапопей, и в то же время солдаты, как умеют, отстаивают свои маленькие права и привилегии в борьбе друг с другом и офицерами, а те, в свою очередь, сражаются за чины и звания, за престиж. Особенно отчетливо противостояние между авторитарным генералом Эдвардом Каммингсом и его адъютантом лейтенантом Робертом Хирном.
История мелких удач и неудач Хирна – отражение двусмысленного положения либералов-интеллектуалов в прагматическом мире. До войны Хирн пытался найти себя в общественной деятельности, но его контакты с коммунистами и профсоюзными лидерами неплодотворны. В нем нарастает чувство разочарования и усталости, ощущение, что попытка реализовать на практике идеалы – лишь суета сует, и единственное, что остается тонкой, неординарной личности, – “жить, не теряя стиля”, каковой, по Хирну, есть подобие хемингуэевского кодекса настоящего мужчины.
Он отчаянно пытается сохранить хотя бы видимость свободы и отстоять свое достоинство.
Но начальник Хирна, глядящий в Наполеоны Эдвард Каммингс, обладает хорошим нюхом на “крамолу” и старается поставить на место строптивого адъютанта. Если Хирн блуждает от одной смутной полуистины к другой, то Каммингс не ведает сомнений и, переиначивая на свой лад мыслителей прошлого, чеканит афоризм за афоризмом: “То, что у вас есть пистолет, а у другого нет, не случайность, но результат всего того, что вы достигли”; “Мы живем в середине века новой эры, находимся на пороге возрождения безграничной власти”; “Армия действует намного лучше, если вы боитесь человека, который стоит над вами, и относитесь презрительно и высокомерно к подчиненным”; “Машинная техника нашего времени требует консолидации, а это невозможно, если не будет страха, потому что большинство людей должны стать рабами машин, а на такое мало кто пойдет с радостью”.
Не менее существенны для понимания образа генерала и военной машины в целом рассуждения Каммингса о второй мировой: “Исторически цель этой войны заключается в превращении потенциальной энергии Америки в кинетическую. Если хорошенько вдуматься, то концепция фашизма весьма жизнеспособна, потому что опирается на инстинкты. Жаль только, что фашизм зародился не в той стране…
У нас есть мощь, материальные средства, вооруженные силы. Вакуум нашей жизни в целом заполнен высвобожденной энергией, и нет сомнений, что мы вышли с задворок истории…”
Фашизм в романе существует на двух уровнях – идеологическом и бытовом.
Если Эдвард Каммингс – идеолог и даже поэт фашизма, то Сэм Крофт – фашист стихийный, получающий от насилия подлинное наслаждение. Как свидетельствует Машина времени, впервые Крофт убил человека, когда еще находился в рядах национальной гвардии. Он умышленно застрелил забастовщика, хотя команда была стрелять в воздух. Война дает Крофту уникальную возможность убивать на официальных основаниях – и испытывать от этого удовольствие. Он будет угощать пленного японца шоколадом, разглядывать фотографии его жены и детей, но, как только возникнет нечто похожее на человеческую общность, Крофт хладнокровно расстреляет японца в упор.
Так ему интереснее.
Не сумев отыскать себе места в мирной Америке, лейтенант Хирн и в условиях войны никак не может найти себя. Он чужой и среди солдат, и среди офицеров. Испытывая неприязнь к фашиствующему боссу, он решается на отчаянный поступок. Явившись в палатку к генералу и не застав последнего, он оставляет записку – и окурок на полу, чем повергает в ярость своего шефа. Тот спешно вызывает Хирна, проводит с ним воспитательную беседу, а затем роняет на пол новый окурок и заставляет строптивого адъютанта поднять его.
Хирн выполняет приказ генерала – и тем самым уступает его воле. Отныне Каммингс будет обходиться без его услуг, а лейтенанта переводят в разведывательный взвод. Сержант Крофт, который был там до этого главным, отнюдь не в восторге и готов на все, чтобы избавиться от ненужной опеки.
Вскоре разведвзвод уходит на задание, и у Крофта возникает отличная возможность восстановить статус-кво и свое положение командира. Скрыв данные о японской засаде, он хладнокровно наблюдает, как лейтенант идет на японский пулемет, с тем чтобы считанные мгновения спустя погибнуть.
Вроде бы сильные личности торжествуют. Лейтенант Хирн погиб, остров захвачен американцами, но победа эта – дело слепого случая.
Тщательно разработанная Каммингсом операция по захвату Анапопея требует серьезной поддержки с моря. Генерал отправляется в штаб, чтобы убедить начальство в необходимости выделить для его нужд боевые корабли. Но пока он ведет переговоры, пока взвод раз ведчиков карабкается на гору Анака, чтобы выйти в тыл к противнику, бездарнейший майор Даллесон предпринимает явно ошибочную атаку.
Но вместо того чтобы потерпеть позорное поражение, американцы одерживают блистательную победу. Случайный снаряд убивает японского командующего, гибнут и его ближайшие помощники. В рядах японцев начинается паника.
Склады с боеприпасами и продовольствием становятся легкой добычей американцев, которые вскоре легко овладевают островом.
И Каммингс, и Крофт оказываются не у дел. Победа состоялась вопреки их усилиям. Торжествует его величество Абсурд. Словно потешаясь над попытками американских командиров всех уровней направить жизнь в русло причинно-следственных зависимостей, он обращает в ничто потуги агрессивных прагматиков. Человек остается один на один с таинственной, непроницаемой действительностью, где куда больше врагов, чем союзников, где бушуют темные, скрытые силы, против которых сопротивление бесполезно.
Мораль-назидание произносит один из солдат взвода Крофта стихийный абсурдист Волсен: “Человек несет свое бремя, пока может его нести, а потом выбивается из сил. Он один воюет против всех и вся, и это в конце концов ломает его. Он оказывается маленьким винтиком, который скрипит и стонет, если машина работает слишком быстро”.
Рациональное начало терпит поражение в столкновении с генералом Абсурдом.
Очередное появление “хора” теперь связано с вопросом: “Что мы будем делать после войны?” Солдаты высказываются по-разному, но никто не испытывает особой радости при мысли о том, что появится возможность снять военную форму, хотя и армия для большинства из них не панацея от всех бед. Резюме короткой дискуссии подведет сержант Крофт: “Думать об этих вещах – напрасная трата времени. Война еще долго будет продолжаться”.
Война всех со всеми. За пределами Америки и на ее территории.
Вариант 2
Роман повествует о событиях второй мировой войны. Сражаются американцы и японцы. В центре романа изображен штурм и захват американскими солдатами выдуманного острова Анапопей.
Параллельно даются небольшие биографии различных персонажей – представителей разнообразных социальных кругов из разных регионов Америки: ирландца Роя Галлахера, мексиканца Мартинеса, техасца Сэма Крофта, бруклинского еврея Джо Голдстейна, поляка Казимира Женвича и многих других.
Автор изобразил войну как привычное состояние человечества, где солдаты борются друг с другом за свои маленькие права и привилегии, а также с офицерами, а офицеры в свою очередь стремятся к чинам, званиям и престижу. Откровенно противостоят генерал Эдвард Каммингс, стремящийся в Наполеоны, и его адъютант лейтенант Роберт Хирн. Генерала можно назвать поэтом фашизма, так как он считает эту идеологию жизнеспособной, поскольку она основывается на инстинктах.
Вообще фашизм в романе представлен на уровне идеологическом и бытовом. Сэма Крофта можно считать стихийным фашистом. Он способен получать от насилия, смертей и трагедий наслаждение. Война позволяет ему убивать официально и не нести ответственности за жестокость и своеволие.
А вот лейтенант Хирн не находит себя ни в мирном времени, ни на войне. Противостояние генералу привело Хирна в разведывательный взвод. До этого там главенствовал сержант Крофт.
При первом подходящем моменте Крофт утаил информацию о засаде, что привело к гибели Хирна под пулеметами японцев.
Казалось бы сильные личности победили и отмечают победу. Лейтенанта Хирна убрали, остров захватили американцы. Только вот победа – это случайность. Каммингс прекрасно разработал операцию, но она требует масштабной поддержки с моря, поэтому генерал стремится убедить руководство штаба выделить боевые корабли. Пока идут переговоры, а разведчики взбираются на гору Анака, пытаясь выйти в тыл противника, майор – бездарность Даллесон ошибочно атакует и американцы побеждают.
Случайным снарядом убит командир японской армии и там начинается паника. Американцы легко берут остров. Абсурд побеждает, а усилия Каммингса, и Крофта не несут основной и важной функции во всем происходящем.
Моралью – нравоучением можно назвать слова солдата из взвода Крофта стихийного абсурдиста Волсена о том, что человеку свойственно нести свою ношу, свой крест до того времени, пока он может это делать, но настает время, когда человек физически с этим не справляется. Ему приходится воевать в одиночку против всех, поэтому именно это ломает человека. И вот тогда он оказывается простым маленьким винтиком, скрипящим и стонущим под напором большой и быстро работающей машины.
Хор, все время звучащий в ключевых моментах произведения, вопрошает о том, что же все будут делать после того, как закончится война? Мнения солдат разнообразны, но вот парадокс – никто из них не радуется тому, что будет сброшена военная форма, хотя и спасения от проблем и бед в армии никто не искал. Выводом всему произведению и главной его идее станут слова, которые проронит в непродолжительной дискуссии сержант Крофт: “Думать об этих вещах – напрасная трата времени.
Война еще долго будет продолжаться”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)