Островский Александр Николаевич Произведение “На всякого мудреца довольно простоты”
Действие происходит в Москве, в первое десятилетие реформ Александра II. Первый акт пьесы – в квартире, где с матерью-вдовой живет молодой человек Егор Дмитриевич Глумов. В ней, по ремарке автора, чистая, хорошо меблированная комната. В комнату входят, продолжая начатый разговор, Глумов с матерью.
Глумов говорит ей: “Я весь в вас – умен, зол и завистлив” и заявляет, что отныне будет делать карьеру через знакомства в свете: “Эпиграммы в сторону! Этот род поэзии, кроме вреда, ничего не приносит автору. Примемся за панегирики!” Теперь Глумов для себя будет вести дневник и в нем писать откровенно, что думает о людях, расположения которых добивается. Приходят гусар Курчаев, знакомый Глумова, с ним Голутвин, человек, не имеющий занятий. Они собрались издавать журнал и просят у Глумова его эпиграммы или дневник, о котором уже что-то слышали.
Глумов отказывает. Курчаев, дальняя родня Глумову через сановника Нила Федосеевича Мамаева, рассказывает Глумову о привычке Мамаева смотреть
попусту сдаваемые внаем квартиры и при этом поучать всех и каждого, и за разговором набрасывает на Мамаева карикатуру, приписав “новейший самоучитель”. Ее хочет взять Голутвин.
Курчаев не дает: “Все-таки дядя”. Она остается Глумову. Курчаев сообщает Глумову, что жена Мамаева “влюблена, как кошка” в Глумова. Курчаев и Голутвин уходят. В последующем разговоре Глумова с матерью выясняется, что Глумов уже подкупил слугу Мамаева, и Мамаев сейчас прибудет смотреть якобы сдаваемую внаем квартиру Глумовых.
Является слуга, за ним сам Мамаев. Мамаев пеняет слуге: зачем тот привез его в жилую квартиру. Глумов объясняет, что, нуждаясь в деньгах, хочет из этой квартиры переехать в большую, и на недоуменные вопросы Мамаева заявляет: “Я глуп”. Тот сперва ошарашен, но быстро начинает верить, что перед ним молодой человек, жаждущий советов, поучений и наставлений. Глумова показывает Мамаеву карикатуру Курчаева.
Мамаев уходит. Приходит Манефа, “женщина, занимающаяся гаданием и предсказанием”. Глумов принимает ее с деланным почтением, дает пятнадцать рублей, отсылает угощаться чаем и кофе, записывает в дневник расходы: на Манефу и три рубля слуге Мамаева. Внезапно возвращается Курчаев, которому встретившийся по дороге Мамаев не велел показываться на глаза. Курчаев подозревает Глумова в интриганстве и говорит ему об этом.
Они ссорятся. Курчаев уходит. “Дядя его прогнал. Первый шаг сделан”.
Этими словами Глумова заканчивается первое действие комедии. В доме Мамаева хозяин и Крутицкий – “старик, очень важный господин”, сетуют на пагубность реформ и перемен и на свое неумение владеть пером и “современным слогом”. У Крутицкого готов труд, написанный стилем, “близким к стилю великого Ломоносова”, и Мамаев предлагает дать его Глумову в обработку.
Оба уходят. Появляются Мамаева и Глумова. Глумова жалуется на недостаток средств.
Мамаева ее подбадривает, суля Глумову свое покровительство. Вошедшему Мамаеву Глумова расписывает восхищение своего сына его умом. Мамаев, уходя, обещает Глумовой дать “не денег, а лучше денег: совет, как распорядиться бюджетом”. Мамаевой же Глумова принимается рассказывать о том, как влюблен в нее Глумов. Глумова уходит.
Мамаева кокетничает с вошедшим Глумовым. Приезжает Городулин, “молодой важный господин”. Мамаева просит для Глумова место, “разумеется, хорошее”, зовет Глумова и оставляет его с Городулиным. Глумов заявляет себя либералом и демонстрирует речистость, восхищающую Городулина, который тут же просит помочь ему приготовить спич. Глумов готов написать.
Городулина сменяет Мамаев, который принимается учить Глумова ухаживать за своей женой. Глумов остается с Мамаевой, объясняется ей в любви и уходит. На даче Турусиной, “богатой вдовы, барыни из купчих”, окруженной приживалками, гадальщицами, странницами, Турусина, только что выехавшая было в город, но приказавшая поворотить экипаж из-за плохой приметы, выговаривает своей спутнице, племяннице Машеньке, за “вольнодумство” и симпатию к Курчаеву.
К тому же она получила два анонимных письма, предостерегающих от знакомства с Курчаевым. Машенька отвечает, что она “московская барышня” и спорить не станет, но пусть тогда тетя и подыщет сама ей жениха. Машенька уходит.
В гости заходит живущий по соседству Крутицкий. Турусина делится с Крутицким заботами: как подыскать Машеньке хорошего жениха. Крутицкий рекомендует Глумова и уходит.
Приезжает Городулин. Как и Крутицкий, он высмеивает пристрастие Турусиной к странникам и приживалкам и сообщает: одна из таких знакомых Турусиной осуждена за мошенничество и отравление богатого купца. С Городулиным повторяется тот же разговор с тем же результатом. Городулин всячески рекомендует Турусиной Глумова. И наконец, взамен Городулина появляется Манефа.
Она тут желанная гостья. Ее принимают с почетом и речам ее внимают с трепетом. Она вещает, приживалки поддакивают. Все хором предвещают Глумова как что-то уже почти сверхъестественное.
Появлением Глумова с Мамаевым и обещанием Турусиной полюбить его, как родного сына, действие заканчивается. Глумов приносит Крутицкому “Трактат о вреде реформ вообще” – обработку мыслей Крутицкого. Крутицкий доволен. “Трактат” – острая пародия на ретроградство. Глумов просит Крутицкого быть посаженым отцом на свадьбе и несколько перебирает в угодничестве, что и отмечает Крутицкий по его уходе. Приходит Клеопатра Львовна Мамаева дополнительно замолвить словечко за Глумова.
Взбодрившийся после ухода Глумова старик обрушивает на нее архаические цитаты из любимых с юности трагедий, видя в стареющей Мамаевой чуть не ровесницу. Но куда неприятней для нее оброненное Крутицким известие о сватовстве Глумова к Машеньке по любви. “Что ее кольнуло. Поди вот с бабами.
Хуже, чем дивизией командовать”, – недоумевает Крутицкий, глядя ей вслед. Глумов дома записывает в дневник расходы и впечатления и учит мать, уходящую к Турусиной, как задабривать и задаривать ее приживалок. Внезапно является Мамаева.
Это необычно, и Глумов настораживается. Последующий разговор с ней то подтверждает, то успокаивает опасения Глумова. Он принимается объясняться Мамаевой в своих чувствах, несколько злоупотребляя красноречием, но та прерывает его вопросом: “Вы женитесь?” Глумов сбивается, пускается в объяснения и, как ему кажется, более или менее успокаивает Мамаеву.
Звонок у двери. Глумов уходит. Пришел Голутвин.
Глумов, спрятав Мамаеву в соседней комнате, принимает его. Оказывается, тот, выражаясь современным языком, собрал на Глумова материал и шантажирует его: если Глумов не заплатит, Голутвин напечатает пасквиль. Решительным тоном отказывая Голутвину, Глумов на деле колеблется, не желая неприятностей ввиду выгодной женитьбы на Машеньке. Голутвин лезет в соседнюю комнату, допытывается, кто там.
Глумов еле выпроваживает его, но затем решает догнать и все-таки заплатить. В комнату входит Мамаева, замечает дневник, читает о себе самой что-то, что приводит ее в ярость, и уносит. Сперва Глумову кажется, что он “все уладил”.
Но убедившись, что дневник взят, он приходит в отчаяние, бранит себя: “Глупую злобу тешил. Вот и предоставил публике “Записки подлеца” им самим написанные”. На даче, где собралось все общество, Курчаев, беседуя с Машенькой о невиданных добродетелях и успехах Глумова, говорит: “Еще с кем-нибудь другим я бы поспорил, а перед добродетельным человеком я пас никогда этим не занимался”. Между добродетельными беседами с будущей женой и тещей Глумов договаривается с Городулиным “отделать хорошенько” трактат Крутицкого (т. е. Глумова же ) под подписью Городулина и убеждает Мамаеву, что женится по расчету.
Слуга приносит переданный кем-то пакет. В нем напечатанная статья “Как выходят в люди” с портретом Глумова и пропавший дневник. Мамаев читает записи вслух, справки о расходах на приживалок “за то, что видели меня во сне”, острые характеристики Крутицкого, Манефы, Турусиной (Турусина тут же говорит “всех прогоню” и предоставляет Машеньке полную свободу выбора; судя по всему, ее выбор – Курчаев). Появляется Глумов. Ему отдают дневник и предлагают “удалиться незаметно”.
Но Глумову уже терять нечего. “Почему же незаметно”, – отвечает он и принимается обличать присутствующих уже устно. Суть обличений: в напечатанной статье нет ничего для них нового. Не настолько на самом деле глупы Крутицкий и Мамаев, чтоб и впрямь не чувствовать фальши в угодничестве Глумова: просто оно им удобно и приятно. То же и с Мамаевой, и с Городулиным. Но и та и другой неожиданно останавливают глумовское красноречие, начиная сразу же с ним соглашаться.
Глумов уходит. После паузы все сходятся на том, что, спустя время, надо опять его “приласкать”. “А уж это я беру на себя” – финальная реплика Мамаевой.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)