Мрамор
Во втором веке после нашей эры в камере тюрьмы сидят два человека – Туллий Варрон и Публий Марцелл. Тюрьма располагается в огромной стальной башне, около километра высотой, и камера Публия и Туллия располагается примерно на высоте семьсот метров. Туллий и Публий не совершали никаких преступлений, но по законам Империи, установленным императором Тиберием, они отбывают пожизненное заключение.
Законы эти основываются на статистике, согласно которой во все времена в местах заключения находится около 6,7 процента от числа населения любой страны. Император Тиберий сократил это число до 3 процентов, отменил смертную казнь и издал указ, по которому 3 процента должны сидеть пожизненно, независимо от того, совершил ли конкретный человек преступление или нет, а определяет, кому сидеть, – компьютер.
Камера Туллия и Публия представляет собой “нечто среднее между однокомнатной квартирой и кабиной космического корабля”. Посреди камеры – стальная опора Башни, проходящая по всей высоте, в помещении камеры она декорирована под дорическую колонну. Внутри ее располагается
лифт и шахта мусоропровода. Тела умерших узников спускают в мусоропровод, внизу которого расположены стальные ножи сечки, а еще ниже – живые крокодилы. Все это служит мерами предотвращения побегов из тюрьмы.
С помощью лифта, расположенного внутри трубы, в камеры подается все необходимое, а также то, что заказывают заключенные, отходы удаляются через мусоропровод. Внутри камеры на стеллажах и в нишах стоят мраморные бюсты классических писателей и поэтов.
Туллий по происхождению римлянин, а Публий – уроженец провинции, варвар, как называет его сокамерник. Это не только характеристика их происхождения, но и характеристика мироощущения. Римлянин Туллий не протестует против своего положения, но это означает не смирение с участью, а отношение к ней как форме бытия, наиболее адекватной его сущности, ибо отсутствие пространства компенсировано избытком Времени. Туллий стоически спокоен и не ощущает утраты того, что осталось за стенами тюрьмы, так как не привязан ни к чему и ни к кому.
Такое отношение к миру он считает достойным настоящего римлянина, и его раздражает привязанность Публия к житейским наслаждениям. Это называет он варварством, мешающим постичь истинный смысл жизни, который заключается в том, чтобы слиться со Временем; избавиться от сантиментов, любви, ненависти, от самой мысли о свободе. Это и должно привести к слиянию со Временем, растворению в нем. Туллия не раздражает однообразие тюремного распорядка, так как истинный римлянин, по его мнению, не ищет разнообразия, но, напротив, жаждет единообразия, потому что смотрит на все sup sреcie aeternitatis.
Идея Рима в его понимании – все доводить до логического конца – и дальше. Все иное называет он варварством.
Время в камере проходит в постоянных пикировках Туллия и Публия, во время которых Туллий упрекает Публия за его стремление на свободу, которое он также считает проявлением варварства. Побег – это выход их Истории в Антропологию, “или лучше: из Времени – в историю”. Идея Башни – это борьба с пространством, “ибо отсутствие пространства есть присутствие Времени”.
Потому, считает он, Башня так ненавистна Публию, что страсть к пространству – суть варварства, в то время как истинно римской прерогативой является стремление познать чистое Время. Туллий не стремится на свободу, хотя считает, что выбраться из тюрьмы возможно. Но именно стремление к возможному и отвратительно для римлянина.
Публию же, по мысли Туллия, проще, как варвару, стать христианином, чем римлянином, потому что из жалости к себе он мечтает либо о побеге, либо о самоубийстве, но и то и другое, на его взгляд, отдает идеей вечной жизни.
Туллий предлагает Публию пари на снотворное, которое положено узникам, что он осуществит побег. Пока Публий спит, Туллий, оставив в камере только бюсты Овидия и Горация, сбрасывает в мусоропровод остальные мраморные изваяния, в расчете, что они своей тяжестью, увеличенной ускорением свободного падения с высоты семьсот метров, разрушат ножи сечки и убьют крокодилов. Потом он запихивает в мусоропровод матрас и подушки и забирается туда сам.
Проснувшись, Публий замечает в камере что-то неладное и обнаруживает отсутствие бюстов. Он замечает, что Туллий исчез, но не может этому поверить, осознав случившееся. Публий начинает думать о новом сокамернике и по внутреннему телефону сообщает претору, то есть тюремщику, об исчезновении Туллия Варрона. Но выясняется, что претору это уже известно, так как Туллий сам позвонил ему из города и сообщил, что возвращается домой, то есть в Башню. Публий в смятении, и в этот момент в камере появляется Туллий, к изумлению Публия, который не может понять, почему Туллий, удачно осуществив побег, вернулся, но тот отвечает, что только затем, чтобы доказать, что выиграл пари, и получить выигранное снотворное, которое, в сущности, и есть свобода, а свобода тем самым – снотворное.
Но Публию чужды эти парадоксы. Он уверен, что если бы сам сбежал, то уж ни за что не вернулся бы, а теперь одним способом побега стало меньше. Но Туллий уверяет, что побег всегда возможен, но это доказывает только то, что система несовершенна. Такая мысль может устроить варвара, но не его, римлянина, стремящегося к абсолюту.
Он требует отдать ему выигранное снотворное. Публий просит рассказать, как ему удалось бежать из Башни, и Туллий открывает ему механизм побега и говорит, что идею подсказал как раз ему флакон со снотворными таблетками, имеющий, как и мусоропровод, цилиндрическую форму. Но Публий хочет бежать из тюрьмы не как места жизни, а как места смерти. Свобода ему нужна, потому что она “есть вариации на тему смерти”.
Но, по мысли Туллия, главный недостаток любого пространства, и в том числе этой камеры, заключается в том, что в нем существует место, в котором нас не станет, время же лишено недостатков, потому у него есть все, кроме места. И поэтому его не интересует ни где он умрет, ни когда это произойдет. Его интересует только, “сколько часов бодрствования представляет собой минимум, необходимый компьютеру для определения” состояния человека как бытия. То есть для определения, жив ли он. И сколько таблеток снотворного он “должен единовременно принять, дабы обеспечить этот минимум”.
Это максимальное бытие вне жизни, считает он, действительно поможет ему уподобиться Времени, “то есть его ритму”. Публий недоумевает, зачем Туллию столько времени спать, если заключение их – пожизненное. Но Туллий отвечает, что “пожизненно переходит в посмертно.
И если это так, то и посмертно переходит в пожизненно… То есть при жизни существует возможность узнать, как будет там… И римлянин такой шанс упускать не должен”.
Туллий засыпает, а Публий пугается предстоящих семнадцати часов одиночества, но Туллий утешает его тем, что, проснувшись, расскажет, что видел… про Время… Он просит придвинуть к нему поближе бюсты Горация и Овидия и в ответ на упреки Публия, что мраморные классики ему дороже человека, замечает, что человек одинок, как “мысль, которая забывается”.
Вариант 2
Действия драмы “Мрамор” Иосифа Бродского разворачивается в тюрьме Римской Империи. Тюрьма представляет собой огромную стальную башню, высотой примерно в километр. Фантазия писателя позволила в точности описать эту башню, ее стальную опору, проходящую через все камеры и служащую для расположения лифта и мусоропровода.
Лифтом в камеры узников подается все необходимое, а по мусоропроводу – спускают тела умерших.
В Империи, описанной Бродским, в тюрьме отбывают только пожизненное заключение. Император Тиберий издал указ, по которому три процента населения страны должны сидеть в тюрьме пожизненно, независимо от наличия или степени вины. Просто должны.
Его умозаключения основаны на статистике, что, как правило, в тюрьмах любого государства узников – 6,7%. Так что он сделал милость, и в его Империи сидят только 3%. Арестантов выбирает компьютер по определенным параметрам.
Камеры в этой тюрьме – “нечто среднее между однокомнатной квартирой и кабиной космического корабля”. Особый декор – стеллажи и ниши с бюстами писателей и поэтов. Еще маленькая деталь: для предотвращения побегов существуют внизу стальной трубы острые ножи – сечки, под ними – живые крокодилы. Поэт не пренебрег описанием деталей, чтобы у читателя сложилась полная картина быта узников.
Теперь перейдем к ним.
Итак, в камере, расположенной на высоте примерно 700 метров, сидят двое: римлянин Туллий Варрон и провинциал – варвар Публий Марцелл. Естественно, они не совершили ничего преступного, но срок их заключения – пожизненный.
Два разных человека, два мироощущения, два отношения к происходящему. В этом и есть вся драма этой пьесы.
Туллий – абсолютно смирившийся со своей тюремной участью римлянин. Его не тяготит ни ограниченность камеры (пространства), ни отсутствие свободы, ни расставание с возможными близкими и родными. Нет ни к кому и ни к чему привязанности, он спокоен и рассудителен. Все это заменяет неограниченным Временем, с которым он мечтает слиться.
По его мнению, так и должен себя чувствовать настоящий римлянин.
Публий – варвар по определению сокамерника, полная противоположность ему. Он проводит дни в страданиях об утерянных житейских наслаждениях, о свободе. Он мечтает о побеге или самоубийстве, сама мысль провести здесь остаток жизни кажется Публию невыносимой.
Так проходят их дни: в спорах об Истине, в молчании и сне. Спорит больше Туллий, он не понимает стремлений к свободе, ухода от Времени. Жить в слиянии со Временем, уйти от любви, ненависти и других эмоций – вот что для него смысл жизни.
И римлянин предлагает Публию пари: он совершит побег в обмен на снотворное, которое положено узникам в этой тюрьме.
Не вдаваясь в детали организации побега, это подробно описано в пьесе, Туллий осуществил задуманное, и… вернулся в тюрьму. Вернулся, чтобы получить приз за выигранное пари. Чем поверг Публия в изумление, он, конечно же, никогда бы не вернулся после удачного побега. Для него тюрьма – не место для жизни, а место для смерти.
Ему никогда не понять стремление больше спать соседа по камере, если и так они здесь находятся пожизненно.
Драма так и заканчивается непониманием двух миров, Туллий засыпает, обставившись бюстами великих, а Публий остается в одиночестве без сна…
(1 votes, average: 5.00 out of 5)