Москва 2042
Живущий в Мюнхене русский писатель-эмигрант Виталий Карцев в июне 1982 г. получил возможность оказаться в Москве 2042 г.
Готовясь к поездке, Карцев встретил своего однокашника Лешку Букашева. Букашев сделал в СССР карьеру по линии КГБ. Было похоже на то, что встреча их не случайна и что Букашев знает о необычной поездке Карцева.
В разгар сборов Карцеву позвонил еще один старый московский приятель Леопольд (или Лео) Зильберович и велел немедленно ехать в Канаду.
Звонил Зильберович по поручению Сим Симыча Карнавалова. В свое время именно Лео открыл Карнавалова как писателя. Сим Симыч, в прошлом зек, работал тогда истопником в детсаду, вел аскетический образ жизни и писал с утра до ночи. Им было задумано фундаментальное сочинение “Большая зона” в шестьдесят томов, которые сам автор называл “глыбами”. Вскоре после того как Карнавалова “открыли” в Москве, он стал печататься за границей и мгновенно приобрел известность.
Вся советская власть – милиция, КГБ, Союз писателей – вступила с ним в борьбу. Но арестовать его не могли, не могли и выслать:
помня историю с Солженицыным, Карнавалов обратился ко всему миру с просьбой не принимать его, если “заглотчики” (так он называл коммунистов) выпихнут его насильно. Тогда власти не оставалось ничего иного, как просто вытолкнуть его из самолета, который пролетал над Голландией. В конце концов Сим Симыч поселился в Канаде в собственном имении, названном Отрадное, где все было заведено на русский лад: ели щи, кашу, женщины носили сарафаны и платки.
Сам хозяин на ночь заучивал словарь Даля, а с утра репетировал торжественный въезд в Москву на белом коне.
Карцеву Карнавалов поручил взять в Москву тридцать шесть уже готовых “глыб” “Большой зоны” и письмо “Будущим правителям России”.
И Карцев отправился в Москву будущего. На фронтоне аэровокзала он первым делом увидел пять портретов: Христа, Маркса, Энгельса, Ленина… Пятый был почему-то похож на Лешку Букашева.
Пассажиров, прилетевших вместе с Карцевым, быстро загрузили в бронетранспортер люди с автоматами. Карцева вояки не тронули. Его встречала другая группа военных: трое мужчин и две женщины, которые представились как члены юбилейного Пятиугольника. Выяснилось, что Пятиугольнику поручено подготовить и провести столетний юбилей писателя Карцева, поскольку он является классиком предварительной литературы, произведения которого изучают в предкомобах (предприятиях коммунистического обучения).
Карцев абсолютно ничего не понимал. Тогда встречавшие дамы дали Карцеву кое-какие дальнейшие пояснения. Оказалось, что у них в результате Великой Августовской коммунистической революции, осуществленной под руководством Гениалиссимуса (сокращенное звание, так как их Генеральный секретарь имеет воинское звание Генералиссимуса и отличается от других людей всесторонней гениальностью), стало возможным построение коммунизма в одном отдельно взятом городе.
Им стал МОСКОРЕП (бывшая Москва). И теперь Советский Союз, являясь в целом социалистическим, имеет коммунистическую сердцевину.
Для выполнения программы построения коммунизма Москва была обнесена шестиметровой оградой с колючей проволокой сверху и охранялась автоматическими стреляющими установками.
Зайдя в кабесот (кабинет естественных отправлений, где пришлось заполнить бланк о “сдаче продукта вторичного”), Карцев ознакомился там с газетой, напечатанной в виде рулона. Прочитал, в частности, указ Гениалиссимуса о переименовании реки Клязьмы в реку имени Карла Маркса, статью о пользе бережливости и многое другое в том же роде.
Наутро сочинитель проснулся в гостинице “Коммунистическая” (бывшая “Метрополь”) и по лестнице (на лифте висела табличка “Спускоподъемные потребности временно не удовлетворяются”) спустился во двор. Там пахло, как в нужнике. Во дворе вилась очередь к киоску, и стоявшие в ней люди держали в руках бидончики, кастрюли и ночные горшки. “Что дают?” – поинтересовался Карцев, “Не дают, а сдают, – ответила коротконогая тетенька. – Как это чего?
Говно сдают, что же еще?” На киоске висел плакат: “Кто сдает продукт вторичный, тот снабжается отлично”.
Писатель гулял по Москве и беспрерывно удивлялся. На Красной площади отсутствовали собор Василия Блаженного, памятник Минину с Пожарским и Мавзолей. Звезда на Спасской башне была не рубиновая, а жестяная, а Мавзолей, как выяснилось, вместе с тем, кто в нем лежал, продали какому-то нефтяному магнату. По тротуарам шли люди в военных одеждах.
Автомобили были в основном паровые и газогенераторные, а больше – бронетранспортеры. Словом, картина нищеты и упадка. Перекусить пришлось в прекомбинате (предприятие коммунистического питания), на фасаде которого висел плакат:. “Кто сдает продукт вторичный, тот питается отлично”. В меню значились щи “Лебедушка” (из лебеды), свинина вегетарианская, кисель и вода натуральная.
Свинину Карцев есть не смог: будучи первичным продуктом, пахла она, примерно как вторичный.
На месте ресторана “Арагви” помещался государственный экспериментальный публичный дом. Но там писателя ждало разочарование. Выяснилось, что для клиентов с общими потребностями предусмотрено самообслуживание.
Постепенно выяснилось, что верховный Пятиугольник установил для Карцева повышенные потребности, а места, куда он случайно попадал, предназначались для коммунян потребностей общих. Режим отчасти благоволил к нему потому, что Гениалиссимус действительно оказался Лешкой Букашевым.
Везде, где бывал Карцев, ему встречалось написанное на стенах слово “СИМ”. Делали эти надписи так называемые симиты, то есть противники режима, ждущие возвращения Карнавалова в качестве царя.
Карнавалов не умер (хотя машина времени и забросила Карцева на шестьдесят лет вперед), он был заморожен и хранился в Швейцарии. Коммунистические правители стали втолковывать Карцеву, что искусство не отражает жизнь, а преображает ее, точнее, жизнь отражает искусство, и поэтому он, Карцев, должен вычеркнуть Карнавалова из своей книги. Заодно дали почитать автору саму эту его книгу, написанную им в будущем и потому им еще не читанную (и даже неписаную).
Но сочинитель был стоек – он не согласился вычеркнуть своего героя. Тем временем ученые разморозили Карнавалова, он торжественно въехал в Москву на белом коне (население и войска, озверевшие от нищеты, беспрепятственно переходили на его сторону, попутно самосудом казня заглотчиков) и установил монархию на территории бывшего Советского Союза, включая Польшу, Болгарию и Румынию в качестве губерний. Вместо механических средств передвижения новый монарх ввел живую тягловую силу, науки заменил изучением Закона Божьего, словаря Даля и “Большой зоны”.
Ввел телесные наказания, предписал мужчинам ношение бород, а женщинам – богобоязненность и скромность.
Сочинитель же Карцев улетел в Мюнхен 1982 года и уселся там сочинять эту самую книгу.
Вариант 2
Русский писатель-эмигрант, который жил в Мюнхене, Виталий Карцев в июне 1982 года получает шанс очутиться в Москве в 2042 году.
Во время подготовки к поездке, Карцев встречает своего одноклассника Лешку Букашева. Букашев сделал в СССР карьеру по линии КГБ. Казалось, что встретились они не просто, а Букашев знает о необычной поездке Карцева. В разгаре сборов Карцеву звонит еще один старый знакомый Леопольд Зильберович и распоряжается, чтобы Виталий Карцев срочно уезжал в Канаду.
Звонил Зильберович по указанию Сим Симыча Карнавалова. Сим Симыч, бывший зек, работал истопником в детском саду, вел суровый образ жизни и все время писал свои книги.
Он придумал великое произведение “Большая зона” в шестьдесят томов, а сам называл их “глыбами”. Карнавалов, сразу после того как получил известность в Москве, стал печататься заграницей. Вся советская власть начала с ним бороться. Но его арестовать не могли, и выслать тоже не могли, и тогда, не найдя другого выхода, его просто вытолкнули из самолета, что пролетал над Голландией.
В итоге Карнавалов разместился в своем имении, которое назвал – Отрадное. Карцеву Карнавалов доверил взять тридцать шесть “глыб” “Большой зоны” и письмо “Будущим правителям России”. И Карцев отправляется в Москву будущего.
Карцева встречала группа военных, представились они как члены юбилейного Пятиугольника. Пятиугольнику поручено было подготовить и провести столетний юбилей писателя Карцева, потому что он был классиком предварительной литературы, его произведения изучают в предкомобах. Выяснилось, что в результате Великой Августовской революции, которая была проведена под руководством Гениалиссимуса, появилась возможность построить коммунизм в отдельном городе.
Этим городом стал МОСКОРЕП – бывшая Москва. Теперь Советский Союз, был социалистическим, но с коммунистической сердцевиной.
Для выполнения этой программы постройки коммунизма Москву обнесли оградой с колючей проволокой и охраняли стреляющими установками. Утром писатель проснулся в гостинице “Коммунистическая”, вышел во двор. Там ужасно пахло.
Во дворе стояли люди с бидончиками, кастрюльками, ночными горшками. На киоске был плакат: “Кто сдает продукт вторичный, тот снабжается отлично”.
Карцев прогуливался по Москве и не переставал изумляться. На Красной площади не было собора Василия Блаженного, памятника Минину с Пожарским и Мавзолея. Звезда на Спасской башне стала жестяной, а Мавзолей, вместе с тем, кто лежал в нем, был продан нефтяному магнату.
Гениалиссимус и правда, был Лешкой Букашевым.
Карцев постоянно встречал написанное на стенах слово “СИМ”. Писали эти надписи симиты – противники режима, которые ждали возвращения Карнавалова как правителя. Карнавалов не умер, его заморозили и хранили в Швейцарии.
Коммунистические правители стали вдалбливать Карцеву, что он должен убрать Карнавалова из своей книги. Но Карцев был стоек – он ни за что не соглашался вычеркивать своего героя.
Ученые, тем временем, разморозили Карнавалова, и он торжественно въехал в Москву на белом коне и ввел монархию на территории бывшего Советского Союза, включая Польшу, Болгарию и Румынию как губернии. Сочинитель Карцев улетел обратно в Мюнхен 1982 года и принялся там сочинять эту самую книгу.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)