Аммалат-Бек
Близ дороги из Дербента в Тарки, слева от которой возвышаются оперенные лесом вершины Кавказа, а справа опускается берег вечно ропотного, как само человечество, Каспийского моря, лежит дагестанское селение. Там в мае 1819 г. был праздник.
Кавказская природа прелестна весною, и все жители, пользуясь благами покоя этого замиренного края, расположились в долине и по склонам, чтобы любоваться лихими играми горской молодежи. Всадник, отличавшийся ото всех красотою лица, стройностью фигуры, породистостью коня, богатством одежды и оружия, был племянник Тарковского правителя (шамхала) Аммалат-бека. Искусство его в джигитовке, во владении саблей и стрельбе равных себе не имело.
Кто единожды видел, как он на скаку отстреливал из пистолета подкову своего коня, тот вовек того не забудет.
В тот же день вечером юный бек принимает почетного, но и опасного гостя. Горец вида гордого и грозного, Султан-Ахмет хан Аварский когда-то был генералом русской службы, но надменный нрав и неверная натура азиатца заставили его пойти на измену, и теперь не за одну уж учиненную им резню
русские искали его, чтобы свести с ним счеты. На укоры хана, что негоже такому удальцу в игрушки играть, когда родные горы до самых вершин покрылись потопом священной войны с неверными, Аммалат отвечал с должной рассудительностью, но когда явился русский офицер, чтобы захватить мятежного хана, долг гостеприимства понудил его препятствовать этому.
Султан-Ахмет нанес русскому удар кинжалом – теперь Аммалат виновен перед властями и должен бежать, чтобы вместе с ханом участвовать в набегах на мирную сторону.
Вскоре, однако, предприятие их, произведенное в союзе с грозными чеченцами, окончилось неудачей, и вот уж раненый Аммалат в доме аварского хана. Раны его тяжелы, и по первому возвращению из забытья кажется ему, что он уж не на земле, раздираемой враждою и кровопролитьем, но в раю, назначенном для правоверных, ибо кто же иначе юная гурия, поправляющая ему покрывало? Это между тем Селтанета, дочь хана, полюбившая раненого юношу.
Аммалат отвечает ей глубокой и страстной любовью, что нередко властно охватывает девственное сердце азиатца. Но где победствует любовь, там грядет расставанье – вскоре хан посылает поправившегося юношу в новый набег…
Давно уж русские казаки с укрепленной кавказской линии не только в своей одежде и внешности, но и в своих воинских умениях уподобились горцам и ныне дают им славный отпор, несмотря на ловкость и отчаянность нападающих. Абрекам-джигитам, по обегу разбойничающим без удержу, – в этот раз удалось было отбить и пленниц и большой табун лошадей, но на переправе через Терек их настигают казаки, в помощь которым картечью ударила с холма русская пушка. Вот абреки вступают в последний бой, запевая “смертную песню” (перевод с татарского): “Плачьте красавицы в горном ауле./Правьте поминки по нас./Вместе с последнею меткою пулей/Мы покидаем Кавказ”.
Удар прикладом по голове свалил на землю юного храбреца Аммалата.
Полковник Евстафий Верховский, служивший при штабе главнокомандующего русских войск на Кавказе, писал своей невесте в Смоленск: “…Юность и прекрасные задатки доставленного к нам пленного дагестанского бека произвели на меня столь сильное действие, что я решился просить Алексея Петровича уберечь его от неминуемой виселицы. Генерал Ермолов (кто не видал его в жизни, не сможет представить силу его обаяния по одним лишь портретам) не только отменил казнь, но и в соответствии со своей натурой (казнить так казнить – миловать так миловать) предоставил ему полную свободу, оставив при мне. Дружба наша с Аммалатом трогательна, успехи его в русском языке и образовании поразительны. При этом он остается истинным азиатцем в чувствах своих и тем же удальцом, каким выказал себя, будучи разбойником. Свою глубокую привязанность ко мне он нашелся выразить на охоте способом самым героическим, спасая жизнь мою от клыков свирепого кабана.
Право, он дорог мне не менее младшего брата – столь благодарно для нас добро, если нам выпадает случай творить его на этой варварской и жестокой войне. Мне лестно думать, что я оказался способным к нему, любовью и мечтой о тебе вдохновленный…”
Аммалат жадно учился мыслить, и это захватило его. Но никогда не мог бы он забыть своей Селтанеты, и тоска по ней сливалась с тоскою по той вольности, которой против прежнего он был все-таки лишен хотя бы из привязанности к благородному Верховскому. Получив внезапное известие о болезни своей возлюбленной, он помчался к ней, несмотря на то, что отец ее был теперь враждебен ему.
Приезд Аммалата оказал действие благотворное, но Султан-Ахмет был непреклонен: оставь служить гяурам, вечным врагам нашим, – только этим заслужишь ты право быть моим зятем, а свадебным подарком пусть будет голова полковника. “Какого полковника?” – “Верховского, и его только!” – “Как подниму я руку на благодетеля своего?” – “Он лжив, как все русские. На устах его мед, в душе яд. Он увезет тебя в Россию, и там сгинешь ты”.
И коварный хан не ограничился словами, полными угрозы. По приказу его старая кормилица Аммалата сказала юноше, будто слышала слова Верховского, что он собирается, забрав Аммалата в Россию, предать его там суду. В сердце Аммалата разыгрывается борьба чувств не менее жестокая, чем сама война кавказская. Ненависть к предполагаемому лицемерию Верховского, влечение к Селтанете и надежда на будущее счастье вступили в смертельную схватку с чувством братской любви и благоговением перед умом и добротою русского офицера Мрак невежества и уродство воспитания пересилили зачатки добродетели в темной душе азиатца.
Охваченный страстью и возбужденный обманом, он решился.
Они ехали вдвоем далеко впереди отряда. Внезапно Аммалат поскакал вперед, затем повернул назад и поднял меткое ружье свое. “Что твоя цель, Аммалат?” – спросил полковник, радуясь простодушно играм своего юного друга. “Грудь врага!” – был ответ. Грянул выстрел.
Аммалат скрывается от погони. Бродит в горах. Он сделал лишь часть дела.
Но у него нет головы полковника. Ночью он совершает зверское дело гробокопства. С головой своего благодетеля в мешке мчится он теперь к аварскому хану, терзаемый совестью, но надеющийся овладеть своей Селтанетою.
Не в добрый час оказался он в доме хана. Султан-Ахмет хан Аварский был при последнем дыхании от быстрой болезни. Но ничто не может сейчас остановить Аммалата. Он бросил свой кровавый дар на ложе умирающего.
Но это лишь ускорило кончину хана, который перед неизвестностью смерти жаждал покоя, а не кровавых сцен. Властная ханша обрушила свой гнев на несчастного Аммалата. “Никогда ты, преступник столь же мерзкий, как отцеубийца, не будешь моим зятем! Забудь дорогу в мой дом, иначе мои сыновья заставят тебя вспомнить дорогу в ад!”
“Селтанета, любовь моя!” – прошептал он, но и она сказала лишь: “Прощай навек!”
Прошли годы. Аммалат скитался с тех пор по Кавказу, был в Турции, искал в бесконечных битвах смерти и забвения. Поврежденная совесть и дурная слава сопровождали его повсюду.
В 1828 году при осаде Анапы русский офицер-артиллерист ловко прицелил пушку, чтобы ссадить ядром статного всадника на белом коне, дерзко презиравшего огонь с наших позиций. Выстрел был удачен. Артиллерист затем подошел и остановился над тяжело раненным. Неодолимый ужас отразился в глазах горского воина. “Верховский!” – еле слышно прошептал он, и это имя было последним страшным приветом его этому миру.
С убитого сняли кинжал с золотой насечкой. “Медлен к обиде – к мести скор”, – прочитал переводчик. “Брат мой Евстафий стал жертвой исполнявшего это разбойничье правило”, – со слезами в голосе сказал артиллерийский капитан Верховский. “Тут еще имя его, – указал переводчик. – Аммалат-бек”.
Из примечаний автора. Происшествие это подлинное. Постоянно пребывая на Кавказе, пришлось слышать его от многих людей, хорошо знавших и Верховского, и Аммалата.
Рассказ ни в чем значительном не отступает от истинных слов их.
Вариант 2
У берегов Каспийского моря расположилось дагестанское селение. В селение проживал юноша, хорошо лицом и телом. Это был племянник Тарковского правителя Аммалат-бека.
Он так умело владел оружием и саблей, что в этом не было ему равных. В мае 1879 года юноша принимал опасного гостя – горца Султан-Ахмет хан Аварского. Горец во время встречи начал упрекать юношу, что в его родных горах точится война с неверными, а тот по лугу скачет на своем коне.
Но тут в палатку врывается русский офицер, что б захватить сбежавшего хана, долг гостеприимства вынуждает Аммалата препятствовать задержанию, и тут Султан-Ахмет бьет офицера кинжалом, делая Аммалата своим соучастником и преступником. Он теперь вынужден бежать с Султан-Ахметом, что б совершать набеги на мирную сторону. В ходе дел Аммалат получил ранение и был привезен в дом к аварскому хану.
За ним присматривала дочь хана – Селтанета, которая полюбила юношу. Аммалат поправился, и хан его отправляет на новый набег. В результате их прижали на переправе через Терек казаки и русские.
Юного Аммалата вырубили прикладом и доставили в штаб. Его приговорили к казне, но такого дагестанского бека полковник Евстафий еще не встречал, и просил не казнить юнца. Генерал Ермолов миловал и отпустил Аммалата, который счел за долг служить Верховскому.
Слегла от недуга Селтанета, и парень тут же отправился к ней, хоть и понимал, что с ее отцом они теперь враги. Появление Аммалата Султан-Ахмет воспринял нормально, но будущим зятем он парня не видел, пока тот не откажется от своей службы русским и не принесет голову полковника, пощадившего юнца. И откинув все хорошее в себе, Аммалат решился на условие.
Он принес в дом хана голову полковника, но был ошарашен. Сильная болезнь привела хана к предсмертному состоянию, а при виде требуемой головы, Султан-Ахмет умер. Разозлилась за такой поступок ханша и сказала, что такой человек как Аммулат никогда не станет мужем ее дочери, а ей зятем.
“Селтанета, любовь моя!” – прошептал он, но и она сказала лишь: “Прощай навек!”
(1 votes, average: 5.00 out of 5)