Грустно. И ни черта не понять, что там мозгует режим: Северным рекам шеи свернуть или отнять Гольфстрим!
Фазиль Искандер.
Как – то в кинотеатре повторного фильма я случайно посмотрел старый фильм “Хозяин тайги”. Хотя он был снят еще до моего рождения, но очень мне понравился. Молодой Золотухин играл участкового милиционера где-то в Сибири, единственного “в одну
Сторону на пятьдесят верст, а в другую – на пятьсот”. Он борется с браконьерами и побеждает. Было это два года назад. Тогда-то я впервые серьезно задумался о том, почему люди так варварски обращаются с природой.
Удивительно, что до того все разговоры на эту тему я словно пропускал мимо ушей. Вспомнилось, конечно, и другие ленты. Узнал я и историю фильма “У озера”, снятого больше двадцати лет назад. Оказывается, с него
Началась борьба за чистоту Байкала, которая по сей день не кончено.
Так постепенно из разрозненных фактов стало складываться представление об экологической проблеме, о том, как литература ( о кино больше не говорю ) подняла эту тему. Потом в школе пришлось готовить доклад
на тему “Человек и природа в произве –
Дениях советских писателей”. Вот что я выяснил. Еще в конце прошлого века Достоевский, Чехов, Мимин-Сибиряк и другие стали писать о варварском отношении к природе, особенно к лесу. Но в советское время эту тему надолго забыли.
Тогда был в моде лозунг о том, что нечего ждать милости от природы, а ее богатства надо взять самим. Потом в голове Сталина возник план “преобразования” природы, и в эту кампанию активно включились некоторые писатели.
Против “преобразования” поднял свой голос известный русский писатель Леонид Леонов. Его роман “Руский лес” открыл в середине 50-х годов “художественную” экологию. В 50-60 годы много сделали для родной природы К. Паустовский, В. Белов, В. Липатов и другие.
В этом сочинении мне хотелось бы сказать только о немногих произведениях и писателях.
Много сделал для защиты природы Виктор Астафьев, удостоенный не так давно звания Героя Социалистического Труда. Он, например, ( я читал об этом в газете ) раскрыл тайну “объекта N 27”, который на самом деле должен был стать могильником для радиоактивных отходов из стран Европы ( тысячи верст везли бы их!) под Енисеем. Кто знает, может быть, этим этим предотвращен сибирский Чернобыль? В семидесятые годы им написаны
“Последний поклон” и “Царь-рыба”. Повествование в рассказах “Царь-рыба” показывает нам малых браконьеров, нарушающих запреты на охоту и рыбную ловлю, и больших, готовых ради плана разорить всю тайгу. Между тем Астафьев убежден: “Тайга на земле и звезды на небе были тысячи лет до нас. Звезды потухали иль разбивались на осколки, взамен их расцветали на небе другие.
И деревья в тайге умирали и рождались, одно дерево сжигало молнией, подмывало рекой, другое сорило семена в воду, по ветру… Нам только кажется,- подчеркивает свою мысль писатель,- что мы преобразовали… тайгу… Нет, мы лишь ранили ее, повредили, истоптали, исцарапали, ожгли огнем.
Но страху, смятенности своей не смогли ей передать, не привили и враждебности, как ни старались.
Мне кажется, что с этими мыслями согласится и Валентин
Распутин, тоже очень много сделавший для защиты русской природы. Он был в числе тех, кто поднял свой голос против поворота северных рек. В повести “Прощание с Матерой” он рисует нам страдания людей, вынужденных покидать свою и своих предков родину.
Кто-то из власть имущих, этих наследников сталинских “преобразователей”, принял решение построить на реке ГЭС.
Десятки деревень обречены быть затопленными. Кажется, вместе с людьми плачет и природа. Величествен образ старого дерева: его пытались срубить – отскакивают топоры, спилить – не берут пилы, поджечь – не горит.
Варвары в конце концов отступают. Не так ли
Сопротивляется и природа: как ни крушат ее – все еще стоит. Но ведь и ее силы не беспредельны. А если не выдержит? Останется ли жив сам человек? Он должен заботиться о природе – это его дом.
Он не гость, а хозяин в нем на долгие тысячелетия.
Вновь поднимается эта проблема в другой повести Распутина – “Пожар”. “Лес вырубать – не хлеб сеять”,- с горечью думает главный герой произведения. Леспромхоз торопится быстрее план выполнить, кубометры заготовить. “А лес выбрали – до нового десятки и десятки лет. Вырубают же его при нынешней технике в годы. А потом что?” Читатель готов кричать вместе с героем:”План?! Да лучше бы мы без него жили.
Лучше б другой план завели – не на одни только кубометры, а на души! Чтоб учитывали, сколько душ потеряно, к черту-дьяволу перешло, и сколько осталось! Это верно.
Где нет любви и жалости к природе, там нет и жалости к человеку. А вместе с природой гибнет и человек. Причем не только нравственно, но и в прямом смысле. Об этом еще одна интересная повесть – “Дамба” Владимира Мазаева.
Не очень известная книга, правда, но меня она привлекла своей правдивостью.
В произведении рассказывается о типичном уже, к сожалению, для наших дней случае. Во время сильного дождя прорывается дамба отстойника, где хранилось 600 тысяч кубов ядовитых отходов коксохимического производства. Черная волна вливается в реку, отравляя все живое. Власти, конечно, пытаются ликвидировать последствия, но многое поправить уже невозможно.
Кто же виноват? Да, как всегда, никто. О том, что дамба построена с нарушениями технологии и возможен прорыв, знали, но не принимали мер. Предупреждением о возможной катастрофе не придавали значения.
Первый секретарь горкома партии никогда за четыре года руководства городом этими проблемами не интересовался, даже понятия не имел о заводском гидроотвале.
Природа, по мысли писателя, мстит своим обидчикам. Получают отравления дочь и зять первого секретаря. Черной волной разрушен дачный поселок, где располагаются и дачи руководителей завода.
Писатели учат людей задумываться над тем, что же они творят с природой?! Слишком много в последние годы случается аварий и катастроф, чтобы не прислушаться к их мудрому голосу.
Григорий Медведев в своей документальной повести “Чернобыльская тетрадь” говорит о том, что в погоне за чинами и наградами академики, экономисты и политики многие годы обманывали народ, утверждая, что атомная энергетика безопасна. Мы знаем теперь, чем обернулась эта “безопасность” . Повесть кончается очень сильными словами писателя. Он ходит по кладбищу, где похоронены жертвы Чернобыля, и вспоминает, что тела их сильно
Радиоактивны и они были похоронены в цинковых гробах.
“Так требовала санэпидстанция, и я думал об этом, ибо земле помешали сделать ее последнюю работу – превратить тела умерших в прах. Проклятый ядерный век! Даже здесь, в извечном человеческом исходе, нарушаются тысячелетние традиции. Даже похоронить, по-людски предать земле нельзя”.
Сильнее не скажешь…
(1 votes, average: 5.00 out of 5)